Обнявшись, заговорщицы опять рассмеялись.
— А что, Элен, если все-таки переориентировать твоего мистера Икс на другого композитора? Чем, спрашивается, хуже Моцарт? И я бы могла тебе помочь.
— Леди Монт, нам надлежит продумать наряд Золушки после двенадцатого удара часов. Крыса как сопутствующая деталь — исключается!
Перестаралась, вынуждена была признать Элен, когда вот уже третий мужчина позволил себе догадаться о доступности девчонки в нелепом наряде и с небрежно сделанным макияжем.
От дома Монтов до мастерской Джексона на машине пять минут, плюс пять минут выбраться из гаража, плюс десять, чтобы найти место для парковки и припарковаться, еще пять накинуть на светофоры… Итого двадцать пять минут. Непривычный же путь «ноги — автобус — ноги» оказался короче на семь минут.
Когда ты выглядишь замухрышкой, лучше, конечно, спрятаться в машине. Но это исключалось. Ты согласилась работать за нищенское жалованье и вдруг приезжаешь на новеньком «остине»? Не такая Элен дурочка, чтобы демонстрировать достаток перед человеком, который декларирует пренебрежение к богатству.
Если бы не активная помощь Сары и Рут, кухарки, вряд ли удалось бы сочинить костюм глуповатой бедняжки. Юбка от ядовито-зеленого костюма времен «Битвы за Англию» в сочетании с ярко-желтым жакетом, скроенным по моде конца пятидесятых — так одеться надо уметь!
А туфли… Кстати, очень удобные: каблук низкий, носок широкий. Черная кожа буквально кричит о своей добротности. Для полноты впечатления не хватало шляпы, в которой щеголяла незабвенная Элиза Дулиттл.
Когда Элен, готовая к выходу, в последний раз взглянула на себя в зеркало, она была поражена великой силой косметики, способной, оказывается, не только приукрасить женщину, но и обезобразить ее до неузнаваемости. Припорошенные пудрой ресницы обезвредили выразительную ясность иссиня-голубых глаз. Крем-пудра легко расправилась с нежным румянцем щек. Ярким бантиком намалеванные пухлые губы утопили все черты обескровленного лица.
Надо отдать должное леди Монт: увидев свою любимицу в новом обличье, она вступилась за Золушку и яростно отторгала излишне кричащие детали туалета. Барбара громогласно заявила, что бедность вовсе не признак сумасшествия и что нищета не предполагает полного отсутствия вкуса. Но времени на доработку образа честной девушки из народа уже не оставалось.
Элен выскочила из дома навстречу своему позору. Назад пути нет! День придется пережить, а там будь что будет. Да и какое дело прохожим до бегущей неведомо куда девицы?
В автобусе было сложнее. На нее посматривали и даже оказывали некие знаки внимания особого рода. Но что мужчины! Им не сравниться с женщинами, которые, единожды взглянув, стыдливо отворачивались — стеснялись, видимо, за свой пол. Ну и пусть! Пока все не очень-то и страшно.