— Это еще почему? — взвилась она, выгнув стройную спину, словно кошка. — Тай Бенедикт, высокомерный зеленоглазый дамский угодник, ну-ка ответь мне!
Но ее бессильный гнев лишь позабавил его.
— Я вовсе не дамский угодник, моя дымчатоглазая отнюдь-не-невинная красавица. Напротив, по опыту знаю, насколько осторожным нужно быть с женщинами. Особенно с теми, у которых глаза цвета лотоса!
В нем не было ни капли нежности, теперь она это понимала. Только страсть, способная унести на своих волнах любую женщину. Он по-прежнему прижимал ее к себе, даже не думая отпускать. Напряжение между ними усилилось, словно после мучительной ссоры.
Она вдруг ударила его кулачком по плечу, смятение у нее в крови переросло в настоящую ярость.
— Отпусти меня, ты, самодовольный дьявол!
— Сейчас, цветик! — Он на лету небрежно поймал ее руку и ухватил запястье. — Нужно только уточнить один момент. Все-таки чья ты девушка?
Она отозвалась мгновенно, глаза ее полыхнули гневом:
— Ничья! И тебе придется в это поверить, Тай Бенедикт, хотя не так просто завладеть твоим драгоценным вниманием.
— Это я могу тебе подарить! — Он высокомерно растягивал слова, глаза его блестели, у губ залегли жесткие складки. — Но ты так и не ответила на мой вопрос.
Неожиданно на Пейдж снизошло спокойствие.
— Никогда и ничего не говорю мужчине бел самой крайней необходимости! — Она говорила, словно в светской гостиной. — Это правило номер один!
В глазах его заплясали странные огоньки. Резко дернув за запястье, он рывком поставил ее на ноги, не обращая внимания на то, что она вскрикнула от боли.
— А ты ходишь по лезвию, крошка!
— Приходится! — отозвалась она спокойно.
— А, профессионалка!
Ее опалила враждебность, вспыхнувшая в его глазах дьявольским огнем. На миг она почувствовала, что такое бояться мужчины.
— Боже мой, как это отвратительно! — В груди у нее что-то сжалось, во рту стоял соленый привкус слез. — Ты и сам отвратителен.
— Неужели? — Его пальцы впились в ее кожу. — Должен признать, кое-что в твоей натуре мне недоступно.
Она гордо тряхнула головой.
— Сложности придают жизни остроту, мистер Бенедикт. Я думала, вам это известно, — сказала она с насмешливым презрением.
Он притянул ее к себе с такой необузданной яростью, что на глазах у нее выступили слезы.
— Еще одно слово, и я проучу тебя так, что не скоро забудешь!
Она подавила рыдание, алмазные капли застыли в ее густых ресницах.
— Похоже, вы говорите серьезно.
— Хорошо, что ты начинаешь понимать! — И вдруг он с силой сжал ее плечо, глядя куда-то в сторону. На лице его застыло напряженное ожидание. — Тихо!