. Тут все один к одному напоминает ранневизантийские юродские жития
[938]. И все же есть одно важнейшее отличие! Эта эскапада, как сказано в легенде, была предпринята Джакопоне для того, чтобы избавиться от греховного желания поесть мяса. Таким образом, и здесь святой юродствует от сознания своего несовершенства
[939]> — в Византии же все было как раз наоборот.
Неподалеку от Тоди, в городке Фолиньо, вскоре после Джакопоне также помешался и облачился в рубище другой отпрыск богатых родителей, Пьетро Криши[940] (ок. 1243—1323 гг.). «Все считали его словно безумным (ab omnibus quasi fatuus putaretur)»[941], а Дьявол, явившись к Пьетро, предложил ему отказаться от своей аскезы на том основании, что «ты обвиняешься, и заслуженно, в сумасбродстве (fatuus (et merito)… appella- ris)»[942]. Однако ни о каких агрессивных проявлениях житие святого (от которого, впрочем, сохранилась лишь малая часть) не сообщает, живописуя только его нищенство и странничество; тем не менее церковная инквизиция заинтересовалась экстравагантным аскетом и обвинила его в ереси; святой, дваджы подвергнутый допросам, сумел доказать свою невиновность[943].
Казалось бы, довольно близко подошел к тому, что мы в данной работе понимаем под юродством, итальянский святой (BHL, 4384—4386) Джованни Коломбини[944] (1300—1367 гг.). Он был из богатой и знатной семьи города Сиена. Перескажем житие этого святого чуть подробнее, чтобы дать представление обо всем этом феномене итальянской агиографии. «Будучи выше всего преходящего, он протянул руку к вещам странным и необычным (fortia et insolita), которые подсказывал ему действовавший внутри него Дух».[945]
Он, будто в память об Исидоре, нанялся работать на кухню того самого дворца, где когда‑то все ему кланялись. Вместо гордого коня, на котором он, бывало, гарцевал по городу, Коломбини одолжил у друга осла и, чтобы смех глазеющей толпы был длительнее и смачнее, он множество раз проехал по площади… Он с великим удовольствием принимал насмешки и хихиканье сбежавшегося народца… издевательства и попреки многих, а особенно купцов, которым он казался пустоголовым безумцем (vile et insanum caput) (367).
Джованни говорил людям:
Вот вы смеетесь разнузданно надо мной… но ведь и я над вами смеюсь: воистину, меня считают дураком (stultus), ибо я следую Христу. Я причисляю к несмыс- ленным вас, ибо вы смыслите лишь в том, что принадлежит миру сему. А в чем наша мудрость, пусть судит тот, кто сказал: «Мы глупцы Христа ради (stulti propter Christum)»… Безумствуйте (insanite), насколько можете, ради любви ко Христу — и будете мудры. Презрение к дольнему есть здравое безумие (sobria insania), а стремление к земному — пьяная мудрость (ebria sapientia) (367).