— Я приехал в Чикаго совершенно убитый.
Это было заметно! — вспомнила Шерли.
— Но потом… чем больше я смотрел на тебя, тем больше понимал: не могу я расстаться с последней надеждой на настоящую жизнь и настоящую… Настоящую…
— Любовь? — смело спросила она.
— Да. — Он развернулся к ней и грустно обнял за плечи, словно это она, а не Луиза, была ему как сестра. — Я люблю тебя, Шерли. По-настоящему люблю. Но…
Не такого разговора она ожидала на эту тему!
— Теперь ты понимаешь, почему я советовался с тобой насчет Луизы? Я хотел рассказать тебе тогда, в парке… хотел рассказать тебе эту историю. А ты меня не послушала, обиделась и убежала.
— Я даже представить себе не могла, — произнесла она сдавленным голосом.
— Вот так. Сейчас отец, конечно, жив, но фактически превратился в растение. За ним ухаживают, он очень радуется, когда видит мое лицо… или лицо Луизы. Но говорить он уже не может. С каждым днем ему становится все хуже.
— Что же будет дальше?
— Этого я не знаю. Я надеялся, что хотя бы для тебя наше приключение не станет таким серьезным. Сам бы я как-нибудь пережил, справился. Но вижу, что и ты…
Она молчала. Признаваться ему в любви — бессмысленно. Он и так все знает.
— Я не могу нарушить обещание. И с тобой расстаться — тоже не могу.
— Даллас!
— Шерли, пойми: я не хочу выглядеть в твоих глазах свиньей. Или безвольной тряпкой, которая не может принять решения!
— Не говори так!
— Я не зря спросил тебя, не казался ли я тебе скучным типом. Знаешь, бывают такие: ни рыба ни мясо…
Она вздрогнула, вспомнив свой разговор с Гретой.
— Интересно… Нет, скучным ты мне никогда не казался. Скорее — противоречивым и каким-то… размытым.
— Я же говорю!
Она жестом остановила его:
— В тот момент у меня самой не было лица. Я потеряла его по вине Антуана, а заново обретать начала только с тобой.
— Значит, мы были оба — аморфные существа, потому что жили не своей жизнью и поступали не так, как велит сердце. Я увидел тебя и сразу понял: необычная девушка. А еще в глазах у тебя была такая тоска и покорность! И в то же время иногда в разговорах ты показывала довольно независимый характер. Казалось, что в тебе все покрыто снегом, но на проталинах кое-где проступает весна.
Она улыбалась:
— Сиреневая весна.
— Что?
— Ничего. Это я так.
— И тогда я понял: вот человек, который поможет мне изменить свою жизнь!
Она засмеялась:
— А я подумала, что ты — человек, который сможет вернуть мне МОЮ жизнь, не разрушенную до конца Антуаном.
— Так что же будет дальше, Шерли?
— Что же будет дальше, Даллас?
Темно-синяя туча накрыла небо полностью, и над островом закапал частый холодный дождь.