— Да ладно тебе, Гермиона, — Сириус поднял вверх руки, словно сдаваясь. – Это ведь шутка. Просто школьное прозвище. Так ведь, Снейп? Просто шутка.
— Если бы ты шутил в свое время поменьше, Сириус, — отрывисто произнесла Гермиона, прищурив глаза, — он, может быть, никогда не стал бы Пожирателем!
На Снейпа словно ведро холодной воды вылили. «Мерлин, откуда она что берет? Как у нее это получается? Я ведь ничего ей не говорил, я ведь… Как она это все поняла? И почему она все это говорит? Зачем ей это? Она обожает Сириуса, Люпина и остальных. Какое ей может быть до меня дело?»
— Что? – Блэк нахмурился. – Ты меня в этом обвиняешь?
— Вы все постарались, — ее голос снова стал уставшим. Она не стала уточнять, кто «все», но присутствующие прекрасно поняли, о чем она. Люпин уронил голову, накрыв ее сверху руками. Вся его поза говорила, что он мечтал бы сейчас провалиться сквозь землю. – Зачем вам нужно было издеваться над ним? – тихо спросила девушка. – Если он вам не нравился, достаточно было просто игнорировать его. Он ведь не настаивал на вашем внимании, не требовал его. Вам так мало нужно было сделать, чтобы он не стал тем, кем стал! Вам даже дружить с ним для этого не надо было. Просто оставить его в покое. Ему и без вас проблем хватало…
Это было уже слишком. Больше, чем Снейп готов был терпеть. Не хватало только, чтобы она сейчас начала анализировать его несчастное детство, делая из него жертву обстоятельств. Даже если он был таковой, все его решения были только его, и он готов был нести за них ответственность. Меньше всего ему хотелось бы, чтобы эти люди начали его жалеть. Ему по горло хватало их презрения.
— Вы забываетесь, мисс Грейнджер, — прогремел он, разворачиваясь так резко, что мантия крутанулась вокруг его ног. – Я не нуждаюсь ни в вашей защите, ни в вашем сострадании. Я не домовой эльф, и едва ли мне нужен борец за мои права и свободы. Особенно в лице гриффиндорской выскочки. Вы слишком много на себя берете.
Он видел, как обращенные к нему карие глаза наполнились слезами перед тем, как она опустила голову так низко, что глаз не стало видно с высоты его роста. Потратив всего пару секунд на борьбу с собой, она снова подняла на него взгляд, принужденно улыбнувшись.
— Простите меня, профессор Снейп, — почти шепотом от душивших ее слез обиды произнесла девочка. – Я… Я не хотела вас оскорбить. Я просто немного забылась. Простите…
Она развернулась, на негнущихся ногах направившись к двери. До слуха Снейпа донеслось ворчание Муди, подозрительно похожее на «ублюдок».
«Ублюдок ты и есть, — подтвердил внутренний голос. – То все переживал, что никому нет до тебя дела, а когда эта девочка за тебя вступилась, ты не придумал ничего лучше, как наорать на нее. А она, между прочим, поставила себя в весьма неловкое положение перед этими людьми. И ты сделал это положение еще хуже. И ты еще имеешь наглость думать, что любишь ее. ТАК влюбленные мужчины себя не ведут. Ты просто мразь, вот кто ты», — экзекуция была закончена, а Гермиона еще не успела покинуть залу.