Бетховен подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что дон Леандро не собирается возвращаться, и громко позвал Беатрис.
Она осторожно выглянула из комнат для прислуги в одежде служанки.
— Как ты?
Увидев ее, одетую посудомойкой, и поняв, что она обманула отца, Бетховен разразился оглушительным хохотом. Беатрис, видя, что он не пострадал, подбежала его обнять.
— Что будем делать? — спросила девушка.
Бетховен показал ей, чтобы она написала в тетрадке, и, прочитав, сказал:
— Лучше нам несколько дней не встречаться, пока мы не найдем выход из этого положения.
— «Не сгущай краски. В конце концов, что может сделать мой отец?»
— Беатрис, у твоего отца хорошие связи при дворе. Возможно, у него есть даже доступ к самому императору.
— «Ну и что? Мы свободные люди, можем делать все, что хотим».
— Не все так просто. Полиция Меттерниха пока не трогает меня, потому что считает всего-навсего старым сумасбродом, совершенно безвредным. Но если они захотят осложнить мне жизнь, то найдут десятки свидетелей того, как я при каждом удобном случае болтал всякую чепуху в ресторанах и тавернах насчет императора и системы правления.
— «Кто осмелится посадить тебя в тюрьму? Ведь ты неотделим от этого города».
— Возможно, так было когда-то. Сегодня я, можно сказать, бывший предмет гордости.
Бетховен подошел к столу, на котором Беатрис переписывала симфонию начисто, и начал складывать ноты. Затем он перевязал их и уложил, словно в папку, в большую продолговатую тетрадь.
— Возьми, — сказал он Беатрис, протягивая ей кипу бумаг. — Сейчас важно, чтобы ты закончила переписывать набело мою Десятую симфонию. Возьми все домой, а через несколько дней передашь мне, чтобы я просмотрел рукопись в последний раз.
Для Беатрис эти слова прозвучали как приговор.
— «Обещай, что мы снова увидимся», — сказала она.
Бетховен не ответил, только взял большое гусиное перо, лежавшее на рабочем столе, открыл партитуру на первой странице и каллиграфическим почерком написал по-итальянски:
Sinfonía Decima in do minore Op. 139
composta per festeggiare la beltà della mia amata immortale.[19]
И немного ниже, тоже по-итальянски:
Dedicata a Beatriz de Casas, cui occhi ridenti e fuggitivi ispirarono queste pagine.[20]
И, не произнеся более ни слова, они расстались после долгого страстного поцелуя.