— Ну вот, теперь вы не станете отрицать, что ночь бетховенская. Вот и все, что осталось от бедняги Бонапарта.
— Наверное, пошел за выпивкой, — сказала Нельси. — Князь вовсе не так сух, как эта ветка. Он выпил три стакана водки с лимоном, прежде чем присоединился к нам.
Мараньон не слышал бестактного комментария, он отошел от группы, чтобы встретить Дурана.
Мужчины, не видевшие друг друга несколько месяцев, обнялись, затем Мараньон, взяв новоприбывшего под руку, подошел с ним к своей группе.
— Не знаю, знаком ли ты с Сусаной, — сказал хозяин дома. — Мы подружились, потому что племянник моей жены, судебный врач, служит в том же суде, что и она.
Дуран, казалось, не слушал, жадно осматриваясь по сторонам.
— Он играл здесь?
— Кто, Томас? Нет, в смежном зале, он больше. С той ночи им не пользовались.
— До сих пор неизвестно, кто мог это сделать?
Судья вступила в разговор раньше, чем успела отреагировать Нельси:
— Нет, но мы его поймаем. Уже много лет для полиции не существует границ. Даже если убийца Томаса сейчас находится, скажем, во Франции, судебная полиция этой страны будет отвечать за то, что безжалостный преступник до сих пор, несколько недель спустя после совершения преступления, живет как ему заблагорассудится, оставаясь безнаказанным.
Никто не отреагировал на слова судьи, поскольку в этот момент торжественно возвратился Абрамович с узкой полоской пластыря на правой брови. Часть приглашенных, увидев его в дверях, зааплодировала, а Мараньон, обменявшись с музыкантом несколькими словами, с озабоченным видом вернулся к своей группе:
— Небольшая заминка. Он будет играть Тридцать вторую, но только что сказал мне, что хочет играть по нотам.
Дуран недовольно вздернул правую бровь:
— По нотам? Значит, слухи верны. Абрамович, игравший эту сонату тысячу раз, переживает кризис и может прекратить концертную деятельность, как это случилось с Горовицем.
Дуран имел в виду нервный срыв знаменитого пианиста Владимира Горовица в 1953 году, из-за которого он на двенадцать лет перестал выступать с концертами.
— Сейчас не время рассуждать о его карьере, — сказал Мараньон. — Он только что спросил меня, есть ли здесь кто-нибудь, кто сможет переворачивать страницы. Даниэль, ведь ты сумеешь?
Даниэль замялся, хорошо понимая, о чем просит хозяин дома. Чтобы переворачивать страницы пианисту, требуется не только умение читать ноты, но и абсолютная сосредоточенность, чтобы не опередить музыканта, но и не опоздать в решающий момент, любая рассеянность может иметь роковые последствия. Переворачивать страницы Абрамовичу, который был не только фигурой мирового значения, но и самым странным и эксцентричным пианистом последнего десятилетия, было настолько рискованно, что Даниэля бросило в дрожь при одной только мысли об этом.