— Но мы еще не исчерпали все средства.
— Только не просите меня еще раз о прослушивании телефонных разговоров. Вы знаете, как к этому относится Верховный суд.
— Знаю, Ваша честь. Но речь идет об убийстве.
Судья порылась в лежавших на столе бумагах и вынула судебное поручение о прослушивании, которое выдала два дня назад по другому делу. Затем с легкой насмешкой в голосе, которую усиливало то, что она могла улыбаться только одной стороной лица, обратилась к полицейскому:
— Мне сказали, что вы изучали право, инспектор.
— У меня есть диплом, — соврал Матеос. — Но я не вступил в коллегию юристов.
— Так слушайте меня, дипломированный юрист Матеос. Посмотрим, насколько мы продвинемся вперед.
И судья зачитала выданное ею поручение:
— «На основании доклада районной бригады судебной полиции, отдела по раскрытию убийств номер шесть, нами сделано заключение о наличии достаточных свидетельств того, что прослушивание таких-то и таких-то мобильных телефонов, принадлежащих такому-то лицу, может способствовать раскрытию улик и обстоятельств убийства, соучастником которого может оказаться указанное лицо. Исходя из вышесказанного, уместно выдать судебное поручение о прослушивании». Как видите, когда понадобилось приостановить действие конституциональных гарантий, у меня не дрогнула рука. Но в соответствии с законодательством я делаю это лишь тогда, когда для этого имеются веские основания. Вчера инспектор Тинао из отдела номер шесть — вы его, разумеется, знаете — пришел ко мне в кабинет и изложил мне факты, а не домыслы.
— Ваша честь, у дона Хесуса Мараньона имеется коллекция орудий пытки и казни. Кажется, среди них есть гильотина.
— Как это «кажется»? Вы в этом даже не уверены?
— Нет, уверен.
— И вы считаете это достаточным признаком того, что он совершил убийство?
— Жертве отрубили голову с помощью гильотины.
— В таком случае вам следовало бы просить санкцию на обыск, чтобы проверить, совпадает ли лезвие гильотины, принадлежащей Мараньону, с тем, которым отрубили голову этому бедняге.
— Прекрасно, я прошу вас выдать санкцию на обыск.
— Но прежде я должна услышать, зачем Хесусу Мараньону было убивать музыканта.
— Есть один музыковед, Даниэль Паниагуа, вы, кажется, уже с ним говорили…
— Что с ним? — сухо перебила судья.
— Вчера я с ним беседовал, и он утверждает, что ноты на голове Томаса — это азбука Морзе. Он говорит, что они соответствуют некоторым цифрам.
— В первый раз об этом слышу. Вы принесли его показания?
— Мне было некогда, Ваша честь. Я сообщаю вам это устно. Завтра утром его показания будут лежать у вас на столе.