Однако персона Фомина, его чувства и мысли занимали меня ровно одну секунду. Взглядом я пытался пробиться ему за спину и разглядеть в полумраке десантного отделения лица и впрямь дорогих мне людей.
Лиза с Пашкой сидели крепко вцепившись друг в друга. Моя подруга гладила брата по голове и что-то ему шептала. Парнишка, не смотря на свои пятнадцать лет, не сопротивлялся. Наоборот, он словно искал у сестры помощи защиты и поддержки.
— Лиза, как он? — прокричал я в испуге. За Павла мне действительно было страшно. Пацан еще не оправился от тяжелой контузии, а тут такая новая напасть, «сварка» эта гребанная!
— Я... я не знаю, — всхлипнула девушка. — Он молчит.
— Черт! — у меня гулко екнуло сердце.
— Может вытянем парня наружу? — робко предложил Загребельный.
— Какой там «наружу»! — вызверился я на приятеля. — Мы на Проклятых землях! Забыл что ли? Здесь где попало останавливаться нельзя.
С этими словами я включил зажигание. Вернее попытался включить. Стартер крутил, но двигатель не запускал. Я попробовал еще и еще раз. Только после третьей попытки из моторно-трансмиссионного отделения послышался басовитый рокот. Фух, пронесло, — вздохнул я с облегчением. — Жива, выходит, машинка!
Дорога была привычная, тысячу раз езженая и переезженная. Сейчас пройдем по окраине Александровки, дальше пруд и дом отдыха Бекасово, еще дальше до фундаментов сожженные пансионат «Орбита» и дом отдыха «Ростелекома». За ними поворот в дачный кооператив примостившийся на просеке, прямо под опорами ЛЭП. Вот по этой-то дорожке и домчимся практически до самых складов ГСМ моей родной танковой бригады. Вот тогда все, тогда, считай, дома. Это всего-то километра четыре. Пашка должен продержаться.
После того как черные, покосившиеся деревенские домишки остались позади, Леший угрюмо сообщил:
— Пацана опять тошнит. Весь пол заблевал.
Я лишь насупился, но ничего не ответил. Что тут скажешь? И так все яснее ясного. Сглупил я, страшно сглупил, что взял с собой Пашку. Это путешествие вполне может стоить пацану жизни. Тут и здоровому то...
Я вовремя заметил, что придорожный столб, на котором криво висел облезлый и погнутый указатель, отбрасывает длинную четкую тень. В эпоху «Большой мряки», когда солнце надежно занавешено ширмой из плотных серых облаков, таких теней не бывает. Они возникают лишь когда где-то рядом крутится «мотылек».
Если бы замеченная мною тень лежала поперек дороги, то можно было и рискнуть, попробовать проскочить. Но она была наклонена в нашу сторону, и я не стал искушать судьбу. Остановив машину, я поглядел на Загребельного: