— Интересно — это как такой зомби смог бы отожраться? В морфа?
— А черт его знает… Думаю, не самый актуальный вопрос нынче.
— Пожалуй. Слушай, а политравма какая была?
— Огнестрел, с механическими повреждениями и ожоги…
— Ожоги-то откуда?
— Нашлись умники с бутылками, огнеметчики недоделанные… Весело было, чего там… И здесь тоже, когда обрабатывали. Думаю, сейчас опять продолжим. Санобработку уже сделали, судя по времени, сортировку провели. А раз так, то несколько человек под премедикацию идут и на стол… Во, что я говорил — хирург с сортировки пришел.
И действительно, без особой суеты часть персонала покидает общество. Крепкая тетка, немного по силуэту похожая на самоходную артиллерийскую установку «Зверобой», подкатывается к нам.
— Эльвира Семеновна, продолжаем? — достаточно панибратски обращается к ней братец.
— Конечно, — она смотрит на меня, — вы можете провести первичную хирургическую обработку раны?
— Смотря какой… — осторожно отвечаю.
— Значит, справитесь, — безапелляционно заявляет тетка и, повернувшись к нам спиной, идет прочь. Оборачивается: — Вы что, особого приглашения ждете?
Судя по всему, его не будет. Придется обойтись уже сделанным…
Судорожно вспоминаю, что входит в понятие «ПХО»…
Черт, я это ж делал еще в Казахстане, но там-то это фантики были. И прикрытие имелось, случись что. Мордой в грязь тут падать неохота…
Поэтому, пока мою руки под придирчивым взглядом пожилой медсестры, судорожно вспоминаю курс хирургии. Вижу в тазике пуговицу от халата. Делаю замечание сестре, в ответ — удивленный взгляд.
— Вы, доктор, ее выньте и сюда бросьте.
— А что это у вас пуговицы так лежат?
— Как положено, десять пуговиц — десять обработок. Вы последний, вот и пуговица последняя — раствор свое отработал.
Прокололся, однако! Теперь бы не напортачить при переодевании в стерильный халат. Колпак и маску. Уф. Ничего на пол не уронил, уже хорошо, только вспотел, как лошадь.
Наконец доходит дело до перчаток. Натянул.
Пациент уже здесь — парнишка зеленый, сидит весь из себя бледный, замотана кисть руки.
— Это гнойная процедурная? — спрашиваю медсестру, раскладывающую с характерным и леденящим душу пациентов металлическим лязгом инструменты на операционном столике.
— Нет, чистая.
Уже легче. Значит, и рана у пациента не такая страшная. Да и размер у нее, судя по повязке, несерьезный.
Срезаю бинт. Под ним — аккуратный разрез между большим и указательным пальцем, сантиметра три длиной. Ага, кажется, я такое видал уже!
— Что у вас случилось? Консервную банку открывали, и нож сорвался?
— Дааа…
Парень явно поражен врачебной проницательностью.