- Что ж, - по слухам, сказал тогда второй, - нынче ты перестал быть собой, бедный Грасстиан! Ни одно слово с твоих уст больше не будет правдивым. Так позволь эту вольность моим.
С тех пор Данки заменил старого шута на ступенях у трона, и жёлто-зелёные лохмотья Болотного Лиса, сменились контрастной элегантностью Игральной Кости.
- Что ты себя мучаешь, парень? - сказал ему Данки, когда они выпили медвяного диля, и совсем размякший Карс поведал шуту горестные раздумья. - Будь собой. Только помни - тебя может быть много!
Шут скрыл лицо за широкими ладонями, а потом развел их в стороны - глазам удивленного Карса предстала сморщенная злобная старуха; снова свел - и вот перед ним печальный юноша, будто бы страстно глядящий вверх, на возлюбленную, склонившуюся с балкона...
- Кого узрел? - каждый раз спрашивал тот, и Карс отвечал: старуху, юношу, разбойника...
А потом Данки смиренно сложил руки на столе и спросил в самый последний раз.
- Так что ты видел, Карс?
Тот принялся вновь перечислять, но шут неожиданно властным жестом заставил его замолчать.
- Ошибаешься, дурачок, - ласково сказал он. - Меня, меня ты видел. И только.
Он снова провел ладонью вверх-вниз перед лицом, и маски закривлялись в безумных гримасах, стремительно меняя друг друга.
- Я могу заставить тебя видеть иных, - продолжил Данки, - но это не мешает мне оставаться таким, каким я сам хочу видеть себя!
Он встал, вылил в себя остатки диля и ушел - высокий, худой, в черных одеждах, с черепушками, невесело раскачивающимися на концах дурацкого колпака. Воплощение смертельно смешной шутки. А Карс с того мига словно переступил со ступеньки отрочества на более высокую ступень.
Но сейчас он колебался, не зная, как вести себя с этой странной, молчаливой разбойницей. И тут снова пришел на помощь старик Данки, с которым они впоследствии сдружились, несмотря на разницу в положении и возрасте. "Если не знаешь, как быть, - вспомнились Карсу его слова, - просто будь собой!".
Мара не ответила на комплимент, словно не расслышала. Но куртку одела и запахнулась. Сейчас она сидела у костра и, не обращая на юношу ни малейшего внимания, грызла жесткую птицу. Поколебавшись мгновенье, Карс сел напротив и, притянув к себе свою долю, ощутил, что голоден до безумия.
- Как ты затащила меня сюда спящего? - поинтересовался он, когда от тушки и с той, и с другой стороны костра остались только кости.
Женщина пожала плечами, коротко посмотрела, встала и ушла к воде - умываться.
- Нет, правда! - не отставал Карс. - Я должен был захлебнуться - ты желала мне смерти?