— Да, это он, — повторила Мария, словно стараясь убедить его в возможности такого странного неведомого ему представления.
— Не нужно убеждать меня, миледи. Ведь я согласился говорить с народом от его имени. — Его губы, словно одеревенев, отказывались выговаривать даже эти простые фразы, — как же ему будет трудно отыскать слова, которые он обещал Марии произнести.
— Я думала… — Я заметила, как вы весь изменились в лице, увидев эти работы; и сразу поняла, что эти места вам куда дороже, чем нам, что вы их любите и должны поэтому получить соответствующие разъяснения.
Любовь? Что могли знать эти норманнские узурпаторы о любви к английской земле? Особенно, когда эти слова исходили из сладких уст той, которая только совсем недавно грозила смертью и пытками тому самому народу, о любви к которому она теперь толкует.
— Меня интересует только обещанная мне свобода после того, как я выполню взятое на себя обязательство, — больше ничего.
Мария проигнорировала замечание Ротгара.
— За это может поручиться Уолтер. Он сопровождал моего брата, когда Хью впервые приехал в Лэндуолд в ноябре, месяц спустя после замечательной победы, одержанной Вильгельмом при Гастингсе.
Славная победа для одного рыцаря означала позорное поражение для другого. В ноябре, когда беззаботный Хью де Курсон галопом носился по английским землям, он, Ротгар умирал с голоду, прикованный цепями к своим несчастным товарищам, которые не оказались такими проворными и не скрылись в лесах, когда разгром их норманнами стал вполне очевидным.
— Тогда Хью был самим собой и обладал великим стратегическим искусством, продолжала Мария. — Вильгельм отправил его осмотреть Лэндуолд и Кенуик, объяснив ему, что намерен подарить эти поместья одному из своих самых преданных рыцарей. Он попросил Хью найти наиболее удачную в оборонном отношении местность и провести границы, чтобы новый владелец мог приступить немедленно к обустройству. Когда Хью вернулся, то не смог воздержаться от восхвалений Лэндуолда и, по сути дела, был готов лопнуть от зависти перед тем человеком, которому предназначался сей щедрый дар.
Даже Уолтер, казалось, был в восторге от Лэндуолда. И тогда Вильгельм сказал, обращаясь к Хью:
— Старательно ли вы искали эти земли, Хью… сеньор Лэндуолдский? — Мария улыбнулась. — Хью должен был догадаться. Вильгельм всегда любил пошутить с Хью и был очень щедр.
— Мне он представляется совершенно иным, — возразил Ротгар.
До этой минуты здоровый, розоватый цвет на щеках Марии можно было объяснить их прогулкой по хрустящему, пронизанному солнечным светом воздуху. Но от его слов она еще больше покраснела. Бросив быстрый взгляд на его шрамы, она изменилась в лице. Только сейчас она осознала, что она хвасталась удачливой судьбой своего брата перед человеком, который позволил ей осуществиться, утратив при этом свою.