А на следующий день этой даме (из лаборатории моей подруги) позвонили. И сказали, чтобы тогда-то и тогда-то она была дома. Потому что к ней придёт офицер. Проверять, насколько ужасно живёт её ребёнок. Настучавший на маму за жестокое с ним обращение. Стуканул на мамку, Павлик Морозов, никакое американское гражданство не помогло.
В общем, пришёл этот офицер какой-то там службы ювенальной юстиции – и офигел. В комнате у мальчонки – дворец. Только картин Рубенса и скрипки Гварнери не хватает. А рояль кабинетный, все прочие мебеля-джакузи, компьютеры-спортивные тренажёры и проч. – присутствуют. Как и дорогой ремонт вкупе с шёлковыми простынями. Мамка с папкой американским на первом этаже жмутся и в душике омываются, на обычном бельишке почивают. В холодильник офицер заглянул. «Это едим мы! – показал американский папка. – А это – сынишка!» Офицер немного обалдел от ассортимента сынишки унижаемого-притесняемого-избиваемого, а про банку икры так и вовсе спросил: «Что это?!» Объяснили. Офицер пожаловался, что никогда такого не пробовал. Американский папка давай офицеру на жену плакаться, де, если бы ему хотя бы йоту такого внимания, как сыну, жена уделяла… Офицер папку прервал, сказав, что этим самым своим, недолюбленным этим самым, сигнализируйте… в другую службу. А сынишке-гадёнышу сказал, чтобы паковал вещи. В семье с ним, в натуре, очень плохо обращаются, и он, офицер, этот факт зафиксировал. И потому маму и папу лишают родительских прав, а его, бедного мальчика, переводят в государственный интернат, где будет он жить на полном довольствии, в просторной комнатке на четверых, с завтраком-обедом-ужином из продуктов куда менее экзотических, чем рыбьи яйца, коими мамка дитя несовершеннолетнее чуть не умучила насмерть. Естественно, мальчик сможет работать на компьютере в компьютерном классе интерната, пользоваться публичной библиотекой и даже играть на пианино. По воскресеньям. В общем, не без чувства юмора и педагогических талантов офицер оказался. На своём месте человек, что называется. Теперь сын сотрудницы моей подруги ходит как то постельное бельё – шёлковый. Боится, что его от мамкиных истязаний отлучат.
Зачем я тебе это пересказываю? Ты же терпеть не можешь детей. И я их терпеть не могу. В отличие от сотрудницы лаборатории моей подруги, любящей своего маленького мальчика, который в двенадцать лет выше её на целую голову. Два года назад этот любимый мальчик захотел собаку. Сейчас мама этого милого мальчика пристраивает красавца-умницу лабрадора (породу сы́ночка заказывал), потому что чудо-дитя наигралось, каково тебе? Хорошо, что в США ты обязан собаку пристроить. Если выгонишь на помойку – так тебе не поздоровится ой как. Тут бездомных неухоженных собак как класса не существует, слава богу.