Какой кошмар, родившись здесь поэтом,
С душой – увеличительным стеклом,
Разглядывать мельчайшие предметы:
«Зачем», «Когда», «Кому» и «Что – почём».
Vale!
Ровно через одну сигарету вывалился ответ:
Северный захлопнул лэптоп и лёг спать. В прекраснейшем, кстати, расположении духа.
Неделя выдалась рутинная. Работа, пёс, Рита Бензопила. Последняя, что правда, стала донимать сына немного меньше. Она таки сдружилась с Еленой Александровной и её внуками. Особенно с трёхлетним малышом, братиком Ани Толоконниковой. Маргарита Пименовна всегда предпочитала мужское общество. Пёс обживался. Работа – как обычно. Обычная работа судмедэксперта, начальника бюро сложных экспертиз. Не слишком светская работа, чтобы запросто трепаться о ней на раутах.
В субботу Северный проснулся в пять утра. Бег, душ, пёс, кофе. Аэропорт. Приехал он заранее. По дороге купил букет. Такой, просто для встречи. Ещё не тот, не ресторанный. Скурил пачку сигарет. Волновался, как ненормальный. Господи, надо же как-то прийти в норму! Ну что такого? Баба его прилетает. Он её встречает. Всё обыкновенно, обыкновеннее не бывает. Что он, первый раз женщину в аэропорту встречает? Ему пятьдесят лет! Чего он только в этой жизни не встречал. И кого!.. Кого угодно, только не Алёну.
Эх, выпить бы! Да он, увы, за рулём…
Кажется, самолёт сел…
Значит, минут через пятнадцать-двадцать будет… Ну, если всё в порядке и багаж не задержат. Если у неё есть багаж… В любом случае, у него есть время на ещё одну сигарету.
Он вышел из здания аэропорта. Достал новую пачку. Распечатал. Вытряхнул сигаретку. Щёлкнул зажигалкой. Затянулся… И чуть не поперхнулся дымом. Навстречу ему шла молоденькая девушка. У него случилось мощнейшее дежавю.
Девушка была так ослепительно хороша, что… Ну, нет. Дух у Северного не захватило. У судебно-медицинского эксперта пятидесяти лет от роду, циника, сибарита и эстетствующего материалиста, дух не может захватить по определению. Но если бы в Палате мер и весов наряду с эталонами метра и килограмма выставлялся бы эталон женской красоты, то, несомненно, это был бы именно такой соразмерный лик. А Всеволод Алексеевич очень уважал выверенные пропорции. Вроде бы ничего особенного, но всё гениальное – просто… Видимо, у творца было какое-то особенное лекало для очень отдельно взятых любимиц. Никаких вычурностей типа чрезмерно выдающихся высоких скул или пухлых губ. Слишком лохматых или слишком тонких бровей. Линия к линии, изгиб к изгибу. Идеальный овал лица, совершенный разрез глаз, пропорции, расстояния между и между… Канонический нос… Светлые волосы, собранные на затылке, открывали не менее идеальную шею и аккуратные нежные ушки. Длинные тонкие серьги с камнями голубого цвета оттеняли радужку и вообще… Завершали образ. Эта девушка знала, что она красива, и знала, что ей носить, как причёсываться и как не надо краситься. Она не была «хорошенькая» или «сексапильная». И уж точно никто и никогда не назвал бы её «смазливой» или «привлекательной». Эта девушка лишь всего-навсего была окончательно, законченно красива.