— Дай ему как следует! — оживился помощник Галау — Бидзина.
Сначала положение показалось Ахболу безвыходным. Галау сдавил ему шею, трудно стало дышать…
«Неужто сдаваться? — подумал он с горечью и тут же решил: — Нет! Сейчас я его скину со спины!»
Ахбол медленно наклонился и внезапно рванулся вперёд. Противник не ожидал такого манёвра и упал. Не давая ему опомниться, Ахбол подмял его под себя, сжал ему руки.
Борьба была не из лёгких. Оба отчаянно сопротивлялись, барахтались, крутились, то поднимаясь, то опять падая. И, наконец, покатились вниз, по склону покатого овражка, поросшего крапивой.
Галау взвизгнул.
Крапива жгла и Ахбола, но Ахбол оказался терпеливее командира. Крапива была ничто по сравнению с желанием отомстить своему обидчику.
Галау обмяк, зажмурился, закрыл лицо ладонями.
— А ну, говори, — крикнул Ахбол, тяжело дыша, — ты почему украл мой топор? Ты почему наврал, что он твой?
Галау молчал.
Бидзина стоял около хижины и выжидал, кто выйдет из оврага победителем. Впрочем, он был уверен, что Галау непобедим. «Сейчас будет допрос пленника, — думал он. — А потом мы его начнём судить».
И вдруг Бидзина вздрогнул. Кто-то положил ему руку на плечо. Он оглянулся… Ба! Амбал!
— Где Галау? — спросил Амбал.
— Они там, — растерянно указал Бидзина на овраг, — Они подрались и… скатились в овраг.
Амбал подбежал к оврагу и увидел совершенно удивительную картину: Ахбол с кустиком крапивы в руке сидит верхом на «командире» Галау. А Галау плачет и кричит:
— Перестань же, тебе говорю! Больно! Ой, язык обжёг!
А Ахбол трясёт крапивой перед его лицом:
— Говори: твой топор или мой?
— Твой, твой… Ой!.. Отстань, тебе говорю…
Полюбовавшись немного необычным зрелищем, Амбал крикнул:
— Эй, Ахбол! Да отпусти ты его. А то ещё маме пожалуется.
И лица, и руки, и ноги борцов покрыты волдырями: крапива не пожалела ни того, ни другого. Теперь они уже мирно сидят на пороге хижины Гайто. Рядом с ними Амбал и Бидзина.
— Теперь слушай, Галау, — говорит Амбал, — я сейчас всё расскажу. А потом тебе дадим слово.
Вид у Галау жалкий. Волосы растрёпаны, на обожжённых крапивой щеках грязные разводы. На рубашке ни одной пуговицы. Сидит, понурив голову, и шмыгает носом. Никогда ещё не выглядел так неприглядно боевой командир Галау!
— Я тебе прямо скажу: можешь меня считать ябедой или кем угодно. Я рассказал о топоре учителю Тазе…
Галау поднял голову. На одно мгновение в глазах его сверкнул гнев. Он надулся.
— А чего тебе надо было рассказывать? Я сам бы мог…
— Ну да, мог! — махнул рукой Амбал. — Вору только начать, а потом уж пойдёт дело! Я ждал, что ты в школе скажешь правду о топоре. А ты?..