В обмен рудник получал мануфактуру, спецодежду, продукты, даже сласти для детей. Так хорошо рабочие никогда еще не жили и потому горой стояли за советскую власть.
Внезапно состоялось подозрительное решение. Под предлогом, что Гражданская война по всей Советской России закончилась, было приказано разоружить рабочих.
На «Богомдарованном» исполнительные чиновники неизвестно из какого расчета оставили семь трехлинеек и по 30 патронов на каждую — словно охранять требовалось арбузные бахчи. Директор шахты просил тех, кто приехал забирать оружие: «Добавьте хотя бы еще десяток винтовок». Ему отказали. Мол, для охраны рудника достаточно.
Подозрительно скоро на рудник нагрянул Соловьев. Его сопровождали 60 человек. Рабочие встретили налетчиков редким ружейным огнем. Атаману не стоило труда сломить сопротивление. Рабочие были обезоружены.
Соловьев вынул из сейфа намытое золото — 12 килограммов 312 граммов, приказал забрать из складов и частных домов все съестное. Атаман не оставил ни ложки крупы даже для малолетних детей. Учитывая отдаленность рудника от других населенных пунктов, решение Соловьева обрекало рабочих с семьями на голодную смерть.
После этого Соловьев, изрядно пьяный, устроил суд. Собран всех жителей поселка, он приговорил рабочих, которые оказали сопротивление, к смерти. И сам же вызвался их казнить.
Нескольким шахтерам на глазах родственников и товарищем по работе атаман собственной рукой отрубил головы шашкой. Остался последний. Но Соловьев, человек мощной комплекции, утомился. Отрубить голову последнему шахтеру не сумел. Только покалечил. Рабочий выжил, но весь век провел инвалидом — ходил скособочась. Голова его лежала на плече. Об этом мне поведали местные жители.
В честь подвига и мученической смерти рабочих рудник «Бо гомдарованный» был переименован в «Коммунар». У въезда на предприятие был установлен камень-памятник с именами героев. У меня хранится пленка — я этот камень фотографировал.
Таким оказалось «гуманное» отношение некогда православного урядника Ивана Соловьева к им же ограбленным рабочим-единоверцам.
Настя Кукарцева. Раба первой любви
Теперь мне уже легче ответить на вопрос Владимира Алексеевича: «Мог ли борец за "хакасское народное счастье" Соловьев проявить нетоварищеское отношение к Насте Кукарцевой "посредством применения казачьей шашки"?»
Здесь особый сюжет, о котором Солоухин, по обыкновению, не имел понятия.
Настя действительно была хакаска. Отец ее слыл известным искусным народным лекарем, травником и костоправом. Но его убил атаман Другуль, к которому отец Насти не согласился пойти в банду. После случившейся трагедии Соловьев приехал к Насте, выразил ей сочувствие и заявил, что Другуля он наказал, а Настю берет под свою защиту. В знак этого он выдал ей специально заготовленную «охранную грамоту». Любой обидчик Насти становился личным врагом атамана.