К Лепляве подошли перед рассветом. Пересекли деревню. Бегом преодолели высокую железнодорожную насыпь. Двинулись вдоль нее к будке путевого обходчика, возле которой им предстояло свернуть направо, в лес. Все самое трудное и опасное, полагали партизаны, осталось позади.
Мешки были тяжелые. Партизаны притомились. Перед последним марш-броском в сторону Прохоровского лагеря решили перевести дух. Не доходя метров тридцати до поворота сделали короткий привал.
Сбросили мешки. Гайдар попросил освободить ведро, в котором несли сало. Он подумал, что хорошо бы зайти к обходчику Сорокопуду, который жил по другую сторону насыпи, и попросить у него картошки. Мясо и сало теперь были. А хлеба и картошки в лагере не оставалось.
Держа одним пальцем дужку пустого ведра, Аркадий Петрович прошел вперед, где был пологий подъем, и начал взбираться по насыпи. Он достиг площадки возле будки. Оставалось сделать три-четыре шага, перешагнуть через рельсы — и он очутился бы по другую сторону железнодорожного полотна. Но произошло никем не предвиденное.
Возле тропы, на которую партизанам предстояло свернуть, железо звякнуло о железо. Аркадий Петрович обернулся. Фигуры в немецких касках распластались метрах в двадцати пяти от него.
Мысль заработала с непостижимой быстротой. Счет времени пошел на тысячные доли секунды.
Увидев направленный на него пулемет, Аркадий Петрович могучим усилием воли не позволил себе отпрыгнуть в сторону или побежать, а заставил себя замереть в той неудобной позе, в которой оказался, обернувшись.
В науке воевать, как и в математике, существует язык символов. То, что гитлеровцы притаились возле единственной тропы на Прохоровку, а, увидев пятерых партизан, не открыли огня, со всей очевидностью выдавало их намерение схватить партизан живьем.
Привычно подумав за противника, Гайдар понял: гитлеровцы готовы любой ценой исправить оплошность. В кустах возле тропинки ждали. Инициатива на короткий срок переходила к Гайдару. Ему открылась возможность принять любое решение. Но только одно.
Еще не поздно было перемахнуть через насыпь. Шанс уйти был невелик, но он был. Однако прыгнуть через рельсы означало бросить на произвол судьбы товарищей. И этот вариант отпал.
Можно было пойти и на хитрость: сделать вид, что ничего не заметил, уйти за насыпь, а уже оттуда подать сигнал. Но здесь был риск опоздать.
— Ребята, немцы! — крикнул Гайдар.
Тугая очередь разорвала воздух.
Гайдар покачнулся, но продолжал стоять.
* * *
Через шесть лет, производя вскрытие после эксгумации, судмедэксперт Абрам Розенберг напишет, что и после пулеметной очереди, с пулей в сердце, Аркадий Петрович какое-то время еще оставался жив. Он мог слышать, что происходит вокруг.