Все это, однако, не произвело нужного эффекта — Габриэль стоял у стены в дальнем углу зала и хмуро наблюдал. Его густые брови сошлись к переносице, а глаза были темны и непроницаемы. Только раз он открыл рот, когда она, как бы случайно, оказалась рядом, якобы чтобы наполнить бокал, и взглянула на него с укоризной.
— Куда ты спрятался на весь вечер? Не пора ли нам с тобой потанцевать?
— По-моему, у тебя нет недостатка в партнерах.
— О, да, я чудесно провожу время, — скрыла она за бравадой разочарование. — А сейчас, если позволишь, я бы выпила еще вина.
— Разумно ли это? — Габриэль неодобрительно нахмурился. — Не пора ли притормозить? Учти — шампанское ударяет в голову.
Однако Рэйчел уже понесло. Подняв бокал, словно салютуя, она насмешливо сверкнула серыми глазами.
— Оно ударяет и по другим, более интересным местам! — произнесла она, вильнув бедрами.
Жесткие морщины на его лице стали еще глубже.
— Думаю, нам надо поговорить, Рэйчел.
— Поговорить? У меня есть более интересные занятия. Мне весело!
— После приема — перед сном.
Это было слишком похоже на приказ, и она критически изогнула бровь.
— Разве так назначают свидание, дорогой? Леди любят, когда за ними ухаживают…
— Рэйчел…
Угроза в его голосе звучала слишком явно; и к тому же Рэйчел действительно была не прочь провести с ним время.
— Так и быть — после приема.
И все же она не удержалась от еще одного небольшого укола — история с платьем не давала ей покоя.
— То есть если не поступит лучшего предложения, — бросила она и умчалась, не дожидаясь, когда тучи, сгустившиеся у него на лице, обрушатся грозой на ее голову.
Но худшее было впереди.
Вскоре после того, как музыканты взяли перерыв и все пошли на ужин, Рэйчел вдруг обнаружила, что Габриэля нигде нет. Путем осторожных и как бы случайных расспросов, она узнала, что последний раз его видели разговаривающим с Амандой Брайант, старшей сестрой Бекки, одной из подруг Рэйчел.
— Она просто глаз с него не сводила, — рассказывала Бекки, непристойно смакуя каждое слово. — Могу себе представить — такой красавчик! А об Аманде и говорить нечего — известная штучка.
Да, уж слишком известная, пригорюнилась Рэйчел. Сестра Бекки была высокой, знойной брюнеткой с роскошной фигурой, все достоинства которой подчеркивало узкое черное платье.
— Они сбежали. — Бекки сделала испуганное лицо, намекая, что знает, зачем они сбежали. — Аманде все надоело. Я слышала, она сказала Габриэлю, что не любит детские утренники.
Детские утренники! Если и существовали слова, способные подсыпать соли на раны Рэйчел, то это были именно они.