Что-то изменилось в его лице. Она не сразу заметила и лишь спустя несколько мгновений поняла, что он пытался что-то скрыть. В глазах мелькнул какой-то свет, но затем быстро потух.
— Потом, — настаивала она, хотя сердце подсказывало, что вопрос небезопасен, что ответ на него способен принести еще более разрушительную боль, но она должна была спросить. — Как насчет ночи после моего приема, Габриэль? Как насчет Аманды? Ты тоже был «не совсем трезв»? — Она ядовито подчеркнула его слова. — Тоже «не вполне представлял», что на тебя нашло?
— Нет.
Это было сказано спокойно и равнодушно. Для убедительности он энергично тряхнул головой.
— Тогда я знал совершенно точно, что делаю.
Рэйчел не могла поверить, что услышала эти слова. Она не желала их слышать, пусть даже в них была правда.
Но это не могло быть правдой! Она не позволит! Этого ей не перенести.
— Ты знал…
Она пыталась пробить его броню, а оказалось, что разрушила собственную: ничто ее больше не защищало от него, от ран, которые он мог еще нанести, от раскаленных игл, которые вонзаются ей в сердце при каждом его слове.
— Скажи мне правду, Габриэль.
— Это и есть твоя проклятая правда!
Он опять отвернулся, глубоко засунув руки в карманы, и долгим взглядом посмотрел в окно.
— Нет! — Ей хотелось заткнуть пальцами уши, чтобы не слышать его голоса, не слышать той отвратительной правды, которую он сказал. — Скажи мне, что это неправда — что все было не так, что это случайность, что она сама пришла в твою комнату…
— Как ты?
У нее перехватило дыхание от этой реплики… но она справилась — она пройдет этот путь до конца; уничтоженной, растоптанной, но — до конца.
— Скажи, что ты был пьян… или спал…
Она знала, что цепляется за соломинку, но иначе она определенно уйдет на дно в третий раз и ледяные воды отчаяния сомкнутся над ее беззащитной головой.
— Скажи, что я просто пришла в неудачный момент, — молила она. — В следующую секунду ты бы понял, что она задумала, и попросил бы ее уйти — убраться вон…
Ну скажи же мне это! Это или все равно что — и я поверю!
Наступила пауза. Длинная, напряженная. Дыхание Габриэля вырывалось сквозь сомкнутые губы, когда он медленно повернулся к ней лицом. Кожа у него на скулах побелела от напряжения.
— Это очень соблазнительно, — холодно произнес он, — но я не могу лгать тебе.
Рэйчел показалось, что ее ударили в солнечное сплетение. Она не сразу восстановила дыхание, чтобы заговорить.
— Тогда что?..
— Это было именно то, что ты увидела. Это не случайность, и я ни в коем случае не невинная жертва. Собственно, я был инициатором всего этого — так сказать, внес предложение. — Его полная мрачного цинизма усмешка стала еще более заметна. — Я не могу сказать, что был пьян. Я пытался напиться до бесчувствия тем вечером, но, к несчастью, оставался трезв как стеклышко.