Деньги закончились прежде, чем Лука успел что-то ответить. Он звонил из телефона-автомата в приемном покое больницы. В связи с гололедом там было очень много людей с переломами и другими травмами. Телефон обычно использовался для того, чтобы сообщить очень радостные или очень грустные новости. По нему говорили о рождении и смерти. Измученному голодному испуганному и одинокому Луке казалось, что для него тоже решается вопрос жизни и смерти. Он купил газету и съел горячий обед в больничном кафетерии. Комната была украшена мишурой и выцветшими лентами серпантина, которые использовались явно уже не первый год. Под потолком медленно вращались большие складные снежинки, сделанные из золотой и серебряной фольги. Окна запотели. На головах у раздатчиц красовались бумажные короны, а у некоторых за ухом была приколота еще и веточка омелы. Звучали унылые рождественские гимны. За некоторыми столами сидели медсестры и санитары. Они громко разговаривали и весело смеялись. Были тут и люди с напряженными, встревоженными лицами, которые без особого энтузиазма ковырялись в своих тарелках и бесконечно долго размешивали чай или кофе. Дети хныкали и ерзали на своих складных стульчиках.
В тот день подавали индейку. Это было самое дешевое блюдо. Вместо того чтобы сидеть во главе свадебного стола в «Маринелле», наслаждаясь маринованной говядиной и другими деликатесами, и выслушивать здравицы многочисленных членов большой и дружной итальянской семьи, мой любимый Лука сидел в полном одиночестве в кафетерии лидской городской больницы и ел тушеную индейку с гарниром из твердой как камень жареной картошки, политой переваренным соусом.
Позднее, в больничной палате, Лука уверял меня, что никогда в жизни не ел ничего более вкусного.
— Это самый счастливый день в моей жизни, — сказал он.
— Не говори ерунды, — ответила я, полулежа на высоких подушках и жадно хватая ртом воздух.
Но Лука, как всегда, оказался прав. Наша счастливая совместная жизнь, наполненная радостью и любовью, началась именно с этого дня.
Мне нужно было купить вечернее платье для праздничного ужина, и я села на автобус, который шел в центр Уотерсфорда. Это оказалось совсем несложно. Оставалось только удивляться тому, почему еще несколько месяцев назад я так боялась общественного транспорта.
Я быстро пробежалась по нескольким бутикам, расположенным на главной улице, хотя с самого начала знала, в какой именно магазин мне хочется пойти. Не найдя ничего приличного и сексуального одновременно, я отправилась в «Уосбрукс».
Со времен моей юности он почти не изменился. Правда, в оформлении витрин теперь чувствовалась рука опытного дизайнера, а ковровое покрытие заменили настилом «под дерево», но форменная одежда продавцов осталась прежней, и все отделы пребывали на своих традиционных местах.