Но повернув налево и дойдя до ясеня, который рос прямо напротив могилы Луки, я не поверила своим глазам. Я была настолько ошарашена, что листок со стихотворением выскользнул из моей руки и спланировал на землю, а кольцо упало в высокую траву. Я непроизвольно зажала рот руками.
На могиле Луки стояло черное мраморное надгробие, почти полностью заваленное цветами.
Я, конечно, понимала, что члены семьи обязательно придут сегодня на кладбище, но меня потрясло невероятное количество цветов, и я ничего не знала о надгробии. Со мной никто не посоветовался. Они даже не соизволили сообщить мне о том, что собираются его установить.
Я подошла поближе и с замиранием сердца прочитала надпись, выбитую на мраморе:
Светлой памяти Луки Феликоне
Горячо любимого сына и брата
Ты вечно будешь жить в наших сердцах
Любящие и помнящие тебя
Анжела, Маурицио, Карло, Стефано,
Марк, Фабио и Натали.
И все. И больше ничего.
Ни слова о том, что Лука был еще и любимым мужем.
Ни слова обо мне.
— Вы немного опоздали, дорогая, — послышался ласковый голос за моей спиной. Это был кладбищенский смотритель.
— Да, действительно, — дрожащим голосом ответила я.
— Сегодня какой-то особенный день?
— Да, — сказала я. — Сегодня ему бы исполнилось тридцать пять лет.
— Я так и подумал. Примите мои соболезнования.
Я улыбнулась печальной вдовьей улыбкой, чтобы скрыть те чувства, которые бушевали в моей груди, и спросила:
— Они приходили все вместе? Я имею в виду членов семьи.
— Да. Какая жалость, что вы опоздали. Это была такая красивая церемония. Пришло не меньше двадцати человек.
От горы лишенных воды цветов уже исходил сладковатый запах гниения. Для меня это место перестало быть могилой Луки. Я не знала, где находится мой любимый муж, но чувствовала, что он далек от меня как никогда.
Смотритель ушел, а я еще долго стояла у могилы и смотрела на надгробие, из-за которого я теперь была навечно вычеркнута из жизни Луки. Мусор, оставшийся после поминок, на которые меня не пригласили, еще не успели убрать, и он со всех сторон окружал могилу.
На меня навалилась черная тоска. Мне вдруг стало холодно и неуютно. Где-то вдали пророкотал гром, возвещая о приближении грозы.
А потом со мной произошла странная метаморфоза.
Во мне как будто что-то перевернулось. В груди начал закипать гнев. На смену тоске пришла злость. Причем не обычная злость, а самая настоящая безудержная ярость.
Я развернулась, сняла сандалии и босиком побежала вниз по склону холма. Я промчалась мимо смотрителя с его тачкой и молодого человека с ребенком, запрыгнула в свою машину и, взвизгнув шинами, резко сорвалась с места. Я не помню, как доехала до Портистона, но помню, что ощущала небывалый прилив энергии и дикую злость. И это было замечательное ощущение.