— Не спрашивай, — прошептала я.
В тот момент я готова была отдать все на свете за несколько минут наедине с ним.
Марк продолжал смотреть мне в глаза. Казалось, это длится целую вечность. Потом он все-таки нашел в себе силы отвести взгляд и увидел четверых детей, которые собрались вокруг нас, внимательно наблюдая за тем, что происходит. Их внимание необходимо было чем-то отвлечь, и Марк нашелся мгновенно.
— Фу! Что это за гадкий запах? — воскликнул он, обводя детей подозрительным взглядом. — Кто это сделал? Это ты, Кирсти? — Марк выразительно повел носом в сторону дочери. — Неееет… Может, это Билли?.. Угу. Значит, это ты, Эмми?.. Нет, это не Эмми! Тогда кто же это? Должно быть, это Оливия!
— Это Бен! — хором воскликнули дети, прыгая по ковру и весело хохоча. Сам Бен, будучи в восторге от того, что оказался в центре внимания, радостно пищал и подпрыгивал на толстеньких ножках.
Подхватив малыша, Марк перевернул его и понюхал.
— Пфу! — театрально воскликнул он, разгоняя воздух руками. — Боюсь, что нам предстоит малоприятная процедура, Лив. Почему бы тебе не спуститься вниз? Налей себе чего-нибудь выпить, а мы присоединимся к тебе через несколько минут.
Я охотно согласилась. Когда я выходила из квартиры, дети кружком собрались вокруг Марка и с интересом изучали вонючее содержимое подгузника.
Не имея никакой возможности поехать в Уотерсфорд (наши родители не брезговали тем, чтобы обшаривать наши карманы, спальни и любые потайные места, где можно было бы припрятать деньги), мы с Аннели были обречены на скучное прозябание в Портистоне. Правда, однажды мы попытались поймать попутку, но ни к чему хорошему это не привело. Огромная краснолицая тетка в цветастом платье с темными пятнами пота под мышками, которая сидела за рулем первой машины, спросила нас, осознаем ли мы ту опасность, которой себя подвергаем, и понимаем ли, что нас может подобрать маньяк на белом фургоне, который будет делать с нами чудовищные вещи. Второй машиной оказался белый фургон с очень подозрительным водителем, большой слюнявой собакой и порнографическими журналами на пассажирском сиденье. После этого мы отказались от мысли добраться до Уотерсфорда.
У нас не было денег, и поэтому пару недель мы провели на пляже. Было уже достаточно тепло, чтобы загорать. Мы снимали джинсы и футболки (родители конфисковали наши шорты, равно как и бикини, а также другие слишком откровенные предметы одежды), стелили полотенца и вытягивались на них. Черные школьные форменные купальники были ужасны, но других у нас не было, и мы старались хоть как-то приукрасить себя, надевая розовые солнцезащитные очки в форме сердечек, которые бесплатно прилагались к подростковому журналу. Мы натирали друг друга маслом для загара. Я до сих пор помню приятный экзотический аромат и восхитительное ощущение мягкости блестящей маслянистой теплой кожи Аннели под моими пальцами. Кроме нас на пляже никого не было, и мы, лежа рядом, жевали «Риглиз Сперминт» и слушали портативный приемник Аннели. Вместе с радиоволнами к нам на пляж приходил целый мир, заставляя особенно остро ощущать, что жизнь проходит мимо.