Снова заиграла музыка, и они снова танцевали. Когда музыка кончилась, Вирджиния улыбнулась ему обворожительной улыбкой, заставив учащенно биться его сердце.
— Присядем? — спросил он.
Вирджиния покачала головой.
— Может, еще шампанского?
— Нет, сегодня я уже достаточно выпила.
— Хочешь уйти?
— Пожалуй. Только… как же твои друзья?
— Ничего страшного. Когда появится принц Уэльский, им будет не до меня. Они и не заметят моего отсутствия. Может, желаешь с ним познакомиться?
— Нет.
— Отлично. Я тоже не горю желанием. Тогда идем — надо взять твое пальто.
На улице было холодно и темно, газовые фонари заливали мостовую желтовато-маслянистым светом. Пиккадилли встретила их фейерверком огней, площадь гудела как потревоженный улей, в театрах заканчивались вечерние спектакли, и они выбрасывали из своих разверстых дверей пеструю толпу.
Вирджиния, сидя рядом с Ричем в его машине, вспоминала о том дне, когда они впервые увидели друг друга. Когда они свернули с Оксфорд-стрит, она мечтательно улыбнулась — именно здесь они едва не столкнулись. Рич повернулся к ней вполоборота, и в уголках его губ тоже играла улыбка. Но ни он, ни она не обмолвились ни словом.
Остановившись перед домом, в котором жила Вирджиния, Рич вышел, обошел машину кругом и открыл дверцу с ее стороны. Она вышла, сделала несколько шагов по направлению к парадному, затем остановилась и повернулась к нему.
— Могу я предложить тебе кофе?
Рич ответил не сразу. В темноте его серые глаза казались такими же черными, как и волосы, и эти глаза испытующе смотрели на нее, словно изучали ее лицо, освещенное серебристым светом.
— Я этого не хочу, Вирджиния, — сказал он наконец. — Думаю, мы оба понимаем, что это ни к чему. И мы оба знаем, что произойдет, если я войду, — пусть даже в дальнейшем между нами ничего не будет. Ты этого хочешь?
Молчание Вирджинии было красноречивее любых слов. Рассудком она понимала, что должна вернуться домой одна, но сердце подсказывало ей что-то совсем другое. И она понимала, что будет прислушиваться только к собственному сердцу, потому что обречена любить этого человека. Она знала, что, уступая чувствам, совершает чудовищную ошибку, но противостоять им уже не могла — слишком требовательно они заявляли о себе.
Опустив глаза, Вирджиния открыла дверь и вошла в холл.
Рич колебался не более секунды. Слишком давно и страстно желал он эту женщину, чтобы устоять теперь перед ее чарами. Отринув прочь снедавшие его сомнения, он устремился к ней.