— Да, — ответила Вирджиния. — Только в Иденторпе я уже не живу. Снимаю квартиру неподалеку, в Блумсбери. Пешком можно дойти. Если бы знала, что вы в Лондоне, давно бы к вам пришла.
— Можно спросить, зачем?
— Я надеялась, что вы поможете пролить свет на обстоятельства смерти Бобби.
— Сомневаюсь, что смогу помочь вам. Я уже вернулся во Францию, когда пришло известие, что он погиб в Лондоне во время бомбежки.
Собравшись с духом, Вирджиния задала самый важный вопрос:
— Мистер Гринуэй, вы знали женщину по имени Оливия Дикерсон?
Он опешил, а в следующее мгновение лицо его вытянулось и на нем застыло выражение недоумения и одновременно тревоги. Вирджиния поняла, что эта тема ему не очень приятна.
— Оливия? Ну да… только… то есть я хочу сказать… я не понимаю, какое все это?..
— Вы правы, возможно, я сую нос не в свое дело, — перебила его Вирджиния, в голосе которой послышались нотки отчаяния. — Но мне важно знать… Мистер Гринуэй, скажите, у вас был с ней роман? Прошу вас, вы должны мне сказать.
— Но для чего? При чем здесь она?
— Вам известно, что она погибла в Лондоне в один день с Бобби?
— Да. И что?
— А вам известно, что тела обоих были извлечены из руин одного и того же отеля?
От изумления у него округлились глаза.
— О Господи, нет. Разумеется, я этого не знал. Что он там делал?
— Не знаю. Я надеялась, что вы мне скажете. Видите ли, мистер Гринуэй, полковник Дикерсон, муж Оливии, склонен полагать, что Бобби был ее любовником. Так же до последнего времени считали и мои родители.
— Что? Бобби и Оливия? Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Бобби был воплощенная добродетель.
— Да, да — только вы представить себе не можете, что нам всем пришлось из-за этого пережить, мистер Гринуэй, — вполголоса промолвила Вирджиния. — Какую ненависть питает полковник Дикерсон к нашей семье. И его чувства до сих пор казались оправданными. Поправьте меня, если я не права, но мне кажется, Бобби стал жертвой вашей… неразборчивости. Какое это было унижение для моих родителей, для девушки, которая собиралась стать его женой. Необходимо, чтобы все они и полковник Дикерсон узнали наконец правду.
Глен помолчал, затем задумчиво кивнул.
— Да, вы правы. — Он сделал еще один глоток виски. Мысли его унеслись в прошлое, в тот роковой день, когда погибли Оливия и Бобби. — Я познакомился с ней на вечеринке, когда приезжал в отпуск. Мы нравились друг другу, стали встречаться. То, что ее муж воевал на фронте, не очень ее беспокоило, как, впрочем, должен к стыду своему признаться, и меня. Это было время, когда хочется урвать хоть маленький кусочек счастья, не очень задумываясь о последствиях. Ты знаешь только, что тебе скоро возвращаться на фронт, где у тебя на глазах — каждый день, каждый час — людей разрывает в клочья, где люди — просто пушечное мясо, и скоро ты можешь разделить их участь. — Глен говорил медленно, с горечью в голосе, будто каждое слово давалось ему с болью. Взгляд его стал отрешенным, он словно не замечал ничего вокруг, пристально вглядываясь в собственное прошлое. — В тот день мы встречались с Оливией в том самом отеле, где встречались и раньше, когда я приезжал в отпуск. Бобби возвращался из Лидса, и мы договорились встретиться там, в отеле, чтобы вместе отправиться во Францию. Не дождавшись Бобби, я решил, что у него просто не хватило времени заехать за мной. Тогда я поехал один. О смерти Оливии и Бобби узнал уже во Франции. Но я не мог и предположить, что кто-то решит, что между этими двумя смертями существует какая-то связь. Не знал, чем это обернется для вас. Мне очень жаль. Что еще я могу сказать?