Он повернулся и пошел к выходу. У Вирджинии хватило сил остаться на месте, хотя все ее существо взывало к нему, умоляя его остаться.
Вирджиния не могла видеть, какая невыразимая мука стояла у него в глазах, когда он закрывал за собой дверь.
Если бы они умели читать мысли друг друга, Рич не оставил бы ее.
С тяжелым сердцем Вирджиния возвратилась в Лондон. Будущее представлялось ей туманным. В Америку она теперь могла отправиться лишь после рождения ребенка, оставаться в Иденторпе было немыслимо, потому что каждое утро она мучилась от приступов токсикоза. В конце концов ее мать обязательно что-нибудь заподозрит, а Вирджиния пока не была готова к тому, чтобы открыться кому бы то ни было.
Она замкнулась в себе и не желала никого видеть, спрятавшись, точно улитка в раковине, в своей квартире, в которой вскорости должно было стать совсем одиноко, потому что ее приятельница Салли уезжала в отпуск, а перед тем хотела провести несколько дней у родителей. На целых пять недель Вирджиния оказывалась предоставлена самой себе. Она даже подумывала о том, не съездить ли и ей куда-нибудь отдохнуть — во Францию или в Италию, — однако отринула эту идею.
Салли глубоко переживала за подругу и уже начинала подозревать неладное. Вирджиния с тех пор, как вернулась из Иденторпа, была явно не в своей тарелке.
Бледная, осунувшаяся, она была постоянно на взводе и часто надолго уходила из дома. Салли догадывалась, что она просто не хочет рассказывать о том, что ее тревожит. Это было совсем на нее непохоже. За последние годы они стали друг другу почти как сестры, вместе переживали радости и невзгоды, но теперь, наталкиваясь на вопрошающий взгляд Салли, Вирджиния отворачивалась, предпочитая избегать откровенных разговоров.
На мысль о возможной причине произошедшей в Вирджинии разительной перемены Салли натолкнули именно преследовавшие подругу утренние неприятности. Однажды после случившегося у Вирджинии очередного приступа рвоты Салли с решительным видом вошла к ней в комнату, застав ее свернувшейся калачиком на кровати.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно осведомилась она.
— Легкое недомогание, — настороженно ответила Вирджиния. — Наверное, съела что-нибудь.
Салли, нахмурившись, присела на краешек кровати.
— Ты же прекрасно знаешь, что причина в другом. Это же повторяется у тебя чуть ли не каждое утро. Я же не глухая. — Салли сокрушенно вздохнула. — Это так на тебя непохоже, Вирджиния. Я считала, что ты мне доверяешь. Мы же ничего не скрывали друг от друга. Ты беременна, верно? Сколько еще времени ты надеялась скрывать это от меня?