Линия судьбы (Уорнер) - страница 35

Он хлопнул по столу рукой, давая понять, что вопрос исчерпан и что пора положить конец этой беседе.

— Я согласен обсудить условия развода, и, полагаю, мы можем продолжить на этой основе.

Что он сказал? Развод? Нет, не может быть… От неожиданности Долли поперхнулась, и ей потребовалось время, чтобы перевести дух.

Клод была его женой?

Дело повернулось совсем другой стороной, и шок парализовал Долли. Этот мужчина не любовник, а муж ее родной сестры. Ее муж. Не любовник. Муж.

Он подался вперед, не сводя с нее глаз, и ей невольно передалось его немыслимое напряжение, которое, несомненно, сдерживало кипящую бурю эмоций.

— И позвольте мне сразу же заявить вам, мадемуазель, Клод никогда, слышите никогда, не получит наших детей! Жиля и Лилиан! Она оставила их со мной, со мной они и останутся впредь. Мой сын и моя дочь… Не сочтите за труд, мадемуазель, передать это вашей сестре.

6

О Боже! Ее сестра была не только женой Реймонда Икс, она была матерью его детей!

И она бросила их всех!

Ни словом не предупредив и в течение двух лет даже не поинтересовавшись, что же с ними происходит. Полное молчание целых два года! Невероятно!

Не удивительно, думала Долли, что ее появление вызвало такой переполох в отеле. В шоке были все. Толстяк-швейцар со своей «мадам»; администратор у стойки; сам Реймонд, заметивший ее, когда она проходила мимо; потом мальчик-посыльный, управляющий, горничные… Теперь все встало на свои места и хорошего было мало. Честно говоря, ничего хорошего. Можно сказать, выражение «деликатная ситуация», которое так часто употреблял управляющий, просто шедевр дипломатии для замалчивания грандиозного скандала.

Отношение Долли, потрясенной последними словами Реймонда, к ситуации круто изменилось. Нет оправдания матери, которая наплевала на двух маленьких детей. Ведь они, должно быть, еще маленькие? Клод одного возраста с ней, а Долли — двадцать восемь. (Не двадцать девять, как утверждает Реймонд.) Значит, когда их мать исчезла, детям было не больше восьми. Возраст, прямо скажем, нежный.

Какая мать способна совершить такое? Я бы никогда не могла так поступить. О Боже, Клод, неужели ты такая… такая бессердечная?

Бессердечная… Это было его слово, сказанное им несколькими часами раньше. Да-да, именно так: бессердечная, бесстыжая… Как ни прискорбно, но Долли должна согласиться, что все это выглядит именно так… Но как могла женщина, которая в детстве сама пережила трагедию утраты близких, обречь своих собственных детей на подобное испытание?

Она все еще ломала голову над этим вопросом, когда появился официант и поставил на стол блюдо с закусками. Тарелка с салатом и шампиньонами, казалось, не произвела на нее никакого впечатления. Долли ковыряла вилкой салат, делая вид, что собирается приступить к еде.