— Как необычно! — прошептала Люсиль.
— А не подсказали ли ей неведомые силы, что случилось с приятелем Клод, я имею в виду того американца? — Глэдис скептически приподняла тонкие брови.
Что? Слова Глэдис вывели Долли из состояния глубокой задумчивости. Неужели она не ослышалась, неужели даже сейчас эта женщина способна на злую шутку? Она взглянула в лицо сестре Реймонда и кроме злости и коварства не могла ничего отыскать в нем. Коварство, которое разрушило покой Клод, питая ее нежную душу низменными страстями и слухами. Долли встречала подобный тип людей и раньше. Этакие шутники — как она про себя окрестила их, — которые веселятся, насмехаясь над несчастьями других. Она всегда остерегалась общения с подобными милыми вампирами, а если и случалось, то отвечала на их подлые выходки смехом. Не случайно Реймонд заметил, что у нее бойцовский характер и она в состоянии оградить себя от подобных вещей. Но сегодня ей было не до смеха: перед глазами у нее отчетливо стоял образ Клод. Она видела ее в машине, и рядом не было никого…
— Что касается американца, — сказал Реймонд, глядя на сестру, — то это ведь только с твоих слов мы знаем, что Клод уехала с ним. Но его не оказалось в машине.
— Может, она высадила его по дороге, — не долго думая ответила Глэдис, и ее глаза сверкнули в настойчивом желании во что бы то ни стало обрисовать Клод в черном свете.
— Не могу поверить, что они были любовниками. — Реймонд покачал головой. — Как ты ни пыталась убедить меня.
Да, шутники обычно чудесным образом жонглируют чужими судьбами.
— Напрасно. Это ответ на вопрос, почему она не хотела спать с тобой, — зло отрезала Глэдис.
Хитрость и коварство.
— О, теперь я склонен думать, что это скорее потому, что ты внушала ей мысль, будто мы с Мэриан любовники, — возразил Рей.
Конечно. Совершенный образец уничтожения.
— Пытаешься выгородить себя, братец? — рассмеялась Глэдис.
— Нет, просто хочу выяснить, почему моя женитьба потерпела фиаско. И прихожу к выводу, что дело тут не во мне и не в Клод. Что ты скажешь по этому поводу, маман?
Мать и дочь стоят друг друга.
Красивое лицо Эдит, казалось, постарело на несколько лет. Она устало покачала головой.
— Только то, что, если Клод умерла, я глубоко сожалею о ее смерти, Реймонд.
Полное отсутствие привычной злобы. Что бы это могло значить?
— Что ж, а я не сожалею и не скрываю этого, — презрительно заявила Глэдис. — Потому что все это сплошное лицемерие и притворство.
— Но послушай… — пытался протестовать Жак.
Она отмахнулась от него, продолжая атаку на другого брата.