Омран ощутил, как по его щеке скатилась слеза. Он думал о Кайсе. Его сын влюбился, влюбился, похоже, серьезно.
Как вовремя подвернулась эта стычка с Исханом. Теперь не придется похищать девушку, ждать, нервничать — выгорит ли дело. Все устроилось само собой. Омран отлично знал, что Исхан лжет. Но грех было не воспользоваться случаем. Целый день он разрабатывал подробный план действий. Как дождется оформления документов миссис Спенсер, потом отъезда ее друзей тоже пришлось бы долго ждать. И само похищение — дело грязное. Наверняка найдутся родственники, начнется разбирательство, из посольства Англии полетят бесконечные запросы. Нет уж. Омран сразу сообразил, как нужно действовать, едва Лабиб все рассказал ему. В итоге он остался чист в глазах самого главного действующего лица драмы, Камиллы. Она теперь не только уверилась в необходимости принимаемых мер, но и с удовольствием поучаствует в них. Потому что осознала реальную угрозу. По правде говоря, Омран слукавил, покривил душой — одного его слова хватило бы, чтобы отбить у Исхана всякое желание смотреть в ее сторону. Будь Камилла арабкой, именно этим бы все и кончилось. Но Омран не хотел расставаться с сыном. Нет, Кайс останется с ним в Дубае и скрасит его старость. Пострадает некоторое время, а дальше все пойдет по-прежнему. Сын никуда не уедет.
И все же Омран чувствовал, что поступает неправильно. Сомнение одолевало его, перед глазами стояло лицо Кайса, в ушах раздавались звуки пощечин. Старик утешал себя, что это вынужденная мера, но легче не становилось. Наоборот, гнетущее чувство вины за обман усиливалось. Кайс не проронил ни слова, а когда его выводили из номера, не пытался вырваться и шел по коридору совершенно спокойно, склонив голову и глядя в пол. Посторонний человек решил бы, что он покорился, смирился со своим положением и безоговорочно подчинился воле отца. Но Омран слишком хорошо знал сына, чтобы поверить этому обманчивому впечатлению. Напротив, такое безропотное принятие незаслуженного наказания свидетельствовало о том, какие на самом деле чувства переполняли Кайса.
Кайс рвал и метал. Подобно льву, только что запертому в клетку, он ходил по комнате взад и вперед, не находя себе места. Только не сидеть здесь, когда так много проблем предстояло решить на воле. Но в том-то и беда. Клетка Кайса состояла не из железа, кирпичей или булыжников. Кайс же был заключен в темницу, где его окружала роскошь, а настоящие засовы представляли собой чужую волю. А точнее сказать, чужую прихоть. Это слово очень хорошо подходило для обозначения поступка отца. Кайс, однако, недоумевал по поводу всей этой истории. Она казалась ему не просто странной, но абсурдной в высшей степени. Зачем отец так поступил? Хотел продемонстрировать свою власть? Но ведь отец отлично знает, что такими методами он ничего не добьется, а скорее, наоборот, подобные действия приведут к потере всякого сыновнего уважения.