Глава 4. Право на надежду.
Глеб понял все, когда снял маску. Раздражала она его. Стекло-стекло, сиянье зеркал и собственное лицо, искореженное гранями. Как будто смотрят на Глеба сразу несколько человек. И среди них нет ни одного настоящего.
Тогда он просто отвернулся и, уложив Еву, убрал волосы с лица.
Могла ведь убить. Были возможности и не одна. Но не тронула. И теперь вот тошно.
У мертвой Евы мягкое лицо, красивое и умиротворенное, как будто и не Ева она, но Мадонна, только младенцы остались в подвале, в пластиковых коробов кувезов. Подохнут все.
Пускай. Они же не люди!
Не люди и всё.
Глеб сложил ей руки, как нормальному покойнику, и в лоб поцеловал. Только потом занялся второй. На выпуклый живот ее Глеб старался не смотреть. Оставалась маска, сидящая на коже словно сама собой. У Глеба не сразу получилось поддеть ее. Но стоило потянуть за край, и маска сошла.
Изнутри она была гладкой и мягкой.
А лицо девушки - бледным. И волосы у нее синие. Яркие-яркие, как незабудки. Три прядки на челке - три параллельные линии, перечеркнувшие когда-то Глебову жизнь.
Темные брови. И светлые губы, слабо прорисованные на лице.
Он даже испугался, что это - настоящая Ева, но после понял - подделка. А еще сообразил, что это лицо он уже видел.
Это, но другое. Измененное возрастом. Усталое. Слегка оплывшее и изуродованное обвисающей кожей. Сейчас, после смерти, она растянулась, усугубив сходство.
- Раз, Ева, - сказал Глеб, пятясь к двери. - Два, Ева.
Они походили друг на друга, как мать и дочь, вот только был еще один человек, вписывавшийся в линейку родственного сходства. И этот человек, скорее всего, человеком не был.
- Три, Ева...
Девчонка сидела на кресле, слишком большом для нее.
Ноги не доставали до пола. Тонкие ручонки силились обнять массивные подлокотники, а макушка не дотягивалась до изголовья, и белесым корням симбионта пришлось спуститься. Они легли на плечи и впитались в кожу, оставив следами узоры белой татуировки.
Они сковали руки и ноги. И захватили голый живот живым корсетом.
Девчонка улыбалась. Из закрытых глаз ее текли слезы. Симбионт их подбирал.
- Ты тоже Ева? - Глеб взял ее на прицел.
- Я не Ева, - ответила девчонка, не открывая глаз. - У меня есть собственное имя. У всех есть имя. Меня зовут Айне.
Логичненько, черт побери.