Теперь, в Лесу-между-мирами, королева изменилась – она стала бледнее, настолько бледнее, что красота её поблекла. Дышала она с трудом, словно здешний воздух был ей противопоказан. Дети почти совсем не боялись её.
– Отпустите мои волосы! – сказала Полли. – Что вам нужно?
– Да, пустите её! – поддержал Дигори. – И немедленно!
Вдвоем они были сильнее, чем она (во всяком случае, здесь), и им удалось вырвать волосы из её рук. Она отпрянула, задыхаясь; глаза её горели злобным страхом.
– Быстро! – сказала Полли. – Меняй кольцо и ныряй!
– Помогите! – закричала колдунья, но голос её был слаб. – Пощадите меня! Возьмите с собой! Не оставляйте в этом страшном месте! Я тут умру.
– Рады бы, – важно сказала Полли, – но государственные интересы не позволяют… Как у вас, когда вы убили тех людей. Быстрее, Дигори!
И они переменили кольца; но тут Дигори сказал:
– Ах ты, господи! Что же мы делаем? – Волей-неволей, а он немножко жалел королеву.
– Не дури, – отвечала Полли. – Честное слово, она притворяется. Скорей!
И они ступили в пруд, ведущий домой («Хорошо, что мы его пометили», – подумала Полли), но Дигори почувствовал, что к уху его прикоснулось что-то холодное. Когда очертания нашего мира уже выплывали из мглы, он понял, что его держат за ухо двумя пальцами, и стал вырываться, брыкаться, но тщетно – по-видимому, колдунья вновь обрела свою силу. Наконец перед ними возник дядин кабинет и сам дядя, взирающий в изумлении на невиданное существо, которое Дигори доставил из другого мира.
Понять его можно. Королева вполне оправилась, и здесь, среди обычных земных вещей, вид её был поистине страшен. Дети тоже не могли оторвать от пришелицы глаз. Прежде всего поражал её рост – до сих пор дети не понимали, как она огромна. «Вроде бы и не человек», – подумал Дигори и был прав, ибо в жилах властителей Чарна течёт и кровь великанов. Ещё сильнее поражали её красота, её гордыня и дикая ярость. Дядя кланялся, егозил, почти плясал перед ней, он казался совсем ничтожным – однако Полли заметила, что они чем-то похожи. Похожи они были именно тем, чего не нашла королева в лице Дигори. Хоть одно хорошо: теперь дети не боялись дядю Эндрью, как не испугается червя тот, кто видел змею, коровы – тот, кто видел бешеного быка.
«Тоже мне чародей! – подумал Дигори. – Вот она – это я понимаю».
Дядя все кланялся, угодливо потирая руки. Он хотел бы сказать что-нибудь учтивое, но не мог, во рту пересохло. Опыт оказался успешнее, чем ему хотелось; всё же дядя не ждал опасностей для себя. Столько лет колдовал, стольким вредил, но такого с ним не бывало.