Принцесса поняла, что ее хотят поймать на слове, и вооружилась смелостью.
— Нет, я ни в чем не сознавалась вам и ничего подобного не говорила! — смело ответила она, прямо глядя в глаза императрице.
— Как не сознавалась? Ты только что сейчас сказала…
— Я не могла сказать это! Я ни на какое свидание не ходила… и если бы и пошла, то наверное никого не взяла бы с собой!.. Это была бы слишком большая неосторожность!..
Императрица бросила на нее взгляд сожаления и промолвила:
— Ты совершенно теряешь голову, моя бедная Анна! Все это дело уже выяснено, указ мною подписан… и ни о чем в данную минуту и толковать не стоит!
— Вы хотите моей смерти, тетушка?.. Вы положительно моей смерти хотите! — застонала Анна Леопольдовна, почти падая на близ стоявший стул. — Вы не верите тому, что я не переживу сознания, что из-за меня погибнет преданное мне, безобидное и совершенно неповинное существо?.. Клара понятия не имела, куда и зачем я иду, я обманула ее. Я сказала ей, что у меня болит голова и что я хочу просто прогуляться…
По желтому и одутловатому лицу императрицы скользнула недобрая улыбка.
— Вот видишь, как ты сама себя выдаешь? — воскликнула она. — Сейчас ты пробовала уверить меня, что ты никуда не ходила и тебя никто никуда не сопровождал…
Принцесса заломила над головою руки.
— Вы ловите меня на словах, вы поступаете со мной жестоко, тетушка! Это — не вы, это герцог говорит вашими устами… Вы ни на что подобное не способны!
Императрица грозно сдвинула брови.
— Оставь меня! Ступай к себе, Анна, — сказала она. — Ты совсем утомила меня своими порывистыми, больными разговорами. Ты точно в бреду городишь… и я верю, что ты и впрямь больна… Отправься к себе! Я перед вечером опять пришлю к тебе Санхеца или Фишера… Надо, чтобы они тобой хорошенько занялись! Вот что значит своеволие! — проговорила она в заключение.
Принцесса Анна, совершенно обессилевшая от горя и волнения, встала с места и машинальным шагом направилась к двери. Ее походка носила на себе какой-то странный, болезненный характер. Так ходят лунатики в припадке своей загадочной, еще не выясненной медициною болезни.
Императрица посмотрела ей вслед и три раза хлопнула в ладоши, что значило, что она зовет дежурную камеристку.
На зов вошла Юшкова.
— Пошли за Шульцем! Скажи, чтобы через час он ко мне сюда явился… Санхецу я меньше верю… У него все ужимки какие-то… Я не всегда понимаю его!..
Юшкова состроила встревоженное лицо.
— Что с вами, матушка вы наша? — качая головой, осведомилась она.
— Не обо мне речь… Ступай! — почти гневно произнесла императрица, не любившая приторных ужимок своей камеристки.