— Да никого не привозили.
— А эта? — головой указал «пан» на мрачно смотревшую в пол Клару.
Сторож повел плечами, как бы желая сказать:
«Ну, для такой кто же станет собираться?»
«Пан» понял его немой ответ.
— До всего своим умом дойти хотят! — сердито заметил он, а затем приказал сторожу: — Поди, созови всю команду!
Тот отправился исполнять данное ему приказание и попутно бросил недоумевающий взгляд на Клару, впавшую в состояние полной прострации.
«Однако, видно, не шуточно девчонка набедокурила! — подумал он, укоризненно покачав своей седою головой. — Даром господа собираться не станут… Вот ты и поди с ними!.. С вида-то словно птаха Божия, а на деле-то дока выходит!»
Спустя минуту тесная комната стала наполняться самым разнородным сборищем людей. Тут были и два палача, или «заплечных мастера», со своими помощниками, и костоправ, и фельдшер, заменявший доктора, и помощник костоправа, и трое приказных, правивших в канцелярии письменную службу. Все они сгруппировались вокруг привезенной для «пристрастного допроса», видимо, важной преступницы и с удивлением разглядывали ее робкую, стройную фигуру, ее симпатичное, искаженное безумным страхом лицо.
Много невинных, напрасно оговоренных жертв видели эти стены, но и в них редко появлялось лицо, которое так громко говорило бы за свою полную невиновность. Даже в сердцах этих закоренелых среди пыток и страданий людей шевельнулось чувство глубокого удивления и почти горячего сожаления.
— Что могла сделать эта пигалица? — тихо произнес один из палачей, бросивший на полумертвую Клару похотливый взгляд знатока женской красоты.
Все эти различным образом выражавшиеся впечатления были прерваны громким голосом с улицы, крикнувшим:
— Едут!
В мрачные, широко отворившиеся ворота страшной канцелярии, на полном ходу сытых и рослых лошадей, въехала большая колымага, из которой вышли главный начальник Тайной канцелярии граф Ушаков и его ближайший помощник и сотрудник князь Трубецкой. Они молча, не отвечая ни на чьи поклоны, прошли через «сборную избу» в особое отделение, отведенное для допроса, и оттуда вслед за тем послышался повелительный возглас:
— Ввести!
Конвойные солдаты бросились к помертвевшей Кларе; но она одна, без посторонней помощи, уже не могла подняться с места. Поэтому ее силой подняли и ввели в комнату, где за большим столом, покрытым порыжевшим зеленым сукном, уже заседали Ушаков и Трубецкой вместе с расположившимся в стороне «паном».
Этот последний в присутствии начальства совершенно переродился. В нем не было уже и тени той заносчивости, какую он проявлял за несколько минут перед тем. Он сам смотрел скорее подсудимым, нежели членом этой мрачной корпорации: так велик был страх, внушаемый всем поголовно членами и распоряжениями Тайной канцелярии.