* * *
Подремал, почитал, посмотрел карту. Не спалось. На часах почти три, а сна ни в одном глазу. Старость. Или еще что-то. Некоторые считают, что полтинник — это расцвет жизненных сил. Взять на вооружение эту идиотскую теорию, что ли?
Андрей тихо прошелся по коридору, заглянул в аппаратную. Посмотрел на немые проекторы. Все нужно экономить — ресурс техники, электроэнергию, года, здоровье.
За столом сидел Горгон.
— Бродишь? Ну-ну. А я вот кумекаю, к чему все катится? Если эти, ваши, обречены, — старик ткнул пальцем куда-то в стену, — значит, и мы сгинем?
— Так почему обречены? Их, нас, миллиарды. Выкрутимся. Может, и не все, но выкрутимся.
— О-хо-хо, миллиарды вас. А ума-то меньше, чем у нашей живодерки синеглазой. Ну, боги вам в помощь, выкручивайтесь. Да ты сходи к своей. Не спит. Одно беспокойство от вас. Тьфу, девка ведь здоровая. Чего церемониться?
— Не девка она.
— Все они девки. Даже лучшие, что нам в жизни попадаются, — девки. И нечего от этого нос воротить. И то звание не хуже любого другого. — Старик, держась за поясницу, поднялся. — Загляни. Чего вы маетесь?
Андрей неуверенно остановился. Дверь в радиоузел действительно была лишь притворена. Виднелась полоска тусклого голубого света.
— Зашли бы, — мрачным шепотом сказали из этого призрачного полумрака. — Ходите и ходите. Не съем ведь. Боитесь меня больше, чем Хеш-Ке.
— Не боюсь. Беспокоить не хотел.
— А, ну тогда иной абзац.
Андрей вошел в голубую мглу, осторожно опустился в разболтанное кресло.
Тень на койке сказала:
— Извиняюсь, что спиной лежу. Порядком у меня попочка ноет. Абздольц как зацепил, скотина бритая.
Коллега Капчага лежала на животе в одной футболке, и Андрей рассмотрел колоссальных размеров синяк, занимающий большую часть задней поверхности бедра да еще захватывающий аккуратно округлую половиночку ягодицы.
— Слушай, тебе бы сетку нарисовать да компресс поставить.
— Компресс ставила, только уже не в кайф вставать. А что за сетка?
Андрей принес йод, намалевал сетку. Подбитая амазонка вздыхала от болезненно-приятных ощущений. Андрей старался не улыбаться — подобными эротическими изысками ему заниматься еще не приходилось. Поставил компресс из мокрого полотенца. Мариэтта благодарно охнула.
— Надо бы лед положить, — сказал Андрей.
— Сойдет. И так великое мерси. Спасли непутевую подчиненную.
— Ладно тебе. Не подкалывай.
— И не думала. Я к вам очень нежно отношусь. Честное благородное слово. Кстати, после того что вы с моей попой сделали, вы просто обязаны на мне жениться.
— Ладно. Подловила так подловила.
Мариэтта хрипловато засмеялась: