— Не издевайся, — сдавленно предупредила Таисия. — Я сорваться могу.
— Срываться не нужно, — сказал Андрей. — Нам вместе еще долго и продуктивно работать. Вы, Таисия Викторовна, по определенному поводу нервничаете, или вам нездоровится?
— Я всегда переезды тяжело переношу. У меня голова кружится. И еще… здесь кто-то еще есть? На меня давит атмосфера, кому-то я не нравлюсь.
Мариэтта уже раскрыла рот, явно собираясь поведать, кому именно не нравится златовласая тетка, и Андрею пришлось поспешно объявить:
— Так, завтрак окончен. Я показываю Таисии Викторовне резервную жилплощадь. Остальные устраиваются. Через час рабочее совещание. Высказываем назревшие идеи по коллективной работе.
Сумка у Таисии была пухлая, но не тяжелая. Дама молчала, за что Андрей был ей искренне благодарен. И одной лохматой тарахтелки за глаза хватит. Кстати, в подъезде порядком воняло неистребимыми бирлюковскими кошками. В молчании поднялись на десятый этаж. Андрей отпер дверь:
— Апартаменты скромные, зато с ванной. Устраиваетесь.
— Андрей Сергеевич, вы даже не знаете, как я вам благодарна за понимание и чуткость, — едва слышно сказала женщина.
Андрею стало неловко — белокурая дама смотрела так страдальчески, что хотелось выразить соболезнование. Только непонятно по какому поводу.
— Устраивайтесь. Насчет ограничений на передвижение в служебное время напоминать не нужно? Передохните и возвращайтесь. Код на служебной двери — 02740. Не опаздывайте, пожалуйста.
— Спасибо, — выдохнула Таисия все с тем же странным проникновенным выражением.
Входя в лифт, Андрей с досадой помотал головой. Сия томность интимное предложение изображала? Блин, неужели на озабоченного недоростка похож? Тоже секс-дива нашлась.
В «Боспоре» все было тихо. Личный состав копошился у себя в комнатах. Грязную посуду сгрузили в мойку. Андрей поморщился и включил воду. Как и двадцать пять лет назад, горячая вода в кранах кинотеатра появлялась нерегулярно.
— Вы это зачем? — в дверях возник Генка. — Мы хотели график дежурств составить.
— Составим. На первый раз я сам помою.
— Давайте я хоть вытирать буду.
— Валяй. Ничего, если я тебя просто Геной буду называть?
— Само собой. Меня все, сколько помню, просто Генкой и называли.
— Ну да, тебе помнить особенно-то нечего. Голова не беспокоит?
— Да нет. — Генка потер полотенцем коротко стриженную голову, на которой угадывался узор замысловатых шрамов. — Здоровье сейчас отличное. С памятью, конечно, того…
— Ничего, со временем вернется. Ты давно из госпиталя?
— Так я в больнице валялся. В гражданской. Кормили не очень, зато жалели, — парень ухмыльнулся.