Посмеялись и отправились на базу. В машине Таисия разразилась неожиданным монологом, смысл которого сводился к тому, что в мире еще сохранились настоящие бескорыстные мужчины. Следовательно, еще существуют чистые чувства, когда человек бросает все и на крыльях любви…
— Может, и на крыльях, — вежливо согласился Генка, успевший поболтать с водителем координаторов. — Но в Сочи он укатил на своем новеньком «мерине». Квартиру оставил, а дачу на Соколиной Горе и вторую резиденцию в Кунцево на всякий случай придержал. Вдруг настоящие чувства еще куда повернут?
Таисия помолчала, потом сказала:
— Мерзко. Вы, Геннадий, молодой человек, и цинизм вам не к лицу. Пропадете вы здесь. Уж поверьте много пережившей женщине.
Много пережившая женщина отвернулась к окну и, кажется, привычно пустила слезу. Всем стало неловко. Андрей в очередной раз пожалел, что в свое время тоже оставил хорошую квартиру жене и дочери. Сейчас бы подобной благородной глупости не совершил. Дочь теперь снимает квартиру в Новогиреево, а бывшая благоверная благоденствует в «трешке» и не скупится на басни о сексуальной извращенности бывшего супруга. Впрочем, некоторые ее фантазии услышать в пересказе знакомых даже лестно.
Разрядил атмосферу Михалыч, принявшийся пространно объяснять, почему «Спартак» так отвратно начал чемпионат. Термины водитель использовал такие, что Андрею стало смешно, — примерно так же рассказывала «бывшая половина» об интимной жизни с самим испорченным Феофановым. А ведь прожили двадцать два года и почти не ругались.
* * *
После ужина обсуждали с Генкой, как наладить «боевую учебу». Понятно, еще пара дней такого безделья, и коллектив окончательно расслабится. Генка был согласен, только и он слабо представлял, какими, собственно, должны быть занятия. От мысли отвести Таисию в дендропарк и погонять по-пластунски в тамошнем овраге отказались. Во-первых, отлучаться далеко сразу троим не положено, во-вторых, мадам ползать не станет — от вида загаженного оврага сразу в обморок хлопнется.
— Генка, ты все-таки служил, — улыбаясь, сказал Андрей. — Если срочником, то дембельнулся не иначе как сержантом. Юмор у тебя однозначно портяночный.
— Очень может быть. Ни хрена не помню. Но ты, Сергеич, строевую подготовку пока не вводи. Я ее чего-то не люблю. Да и плаца у нас нет.
Из душевой выглянула Мариэтта, убедилась, что Алексея Валентиновича не видно, и зашлепала по коридору, рискуя потерять слишком большие тапочки. На Генку и начальника наглая осквернительница могил внимания принципиально не обратила, даже полотенце, символически скрывающее юный стан, не придерживала. Только у своей двери оглянулась, показала язык и, вильнув ладными бедрами, исчезла.