— Пэтти вас проводит, а я на нее уже смотреть не могу: она меня в дороге извела. Пэтти, дорогая, Джубал хочет видеть Аби.
— Пойдем, Джубал, — сказала дама в татуировке. — Малыши живут у меня, за ними присматривает моя девочка.
Девочка оказалась огромным боа-констриктором. Она лежала на кровати, свернутая так, что ее тело образовывало два гнезда, в которых лежали младенцы.
Пресмыкающаяся нянька вопросительно подняла голову навстречу вошедшим. Пэтти погладила ее и сказала:
— Все в порядке, дорогая. Папа Джубал хочет поиграть с Аби. Ты поговори с ней, дай ей в тебя вникнуть, и в следующий раз она тебя узнает.
Джубал поворковал со своей любимицей и стал знакомиться со змеей. Такой красивой особи он еще не встречал. В неволе боа-констрикторы никогда не достигают таких размеров. Классически четкие поперечные полосы, яркий хвост. Джубал позавидовал Пэтти. Жаль, не будет времени подружиться с боа поближе.
Змея потерлась об его руку головой, как кошка. Пэтти взяла Аби на руки и обратилась к боа:
— Милочка, что же ты молчишь? Она мне сразу говорит, если что случилось, сама-то она с ними не справится, разве что затолкает обратно, если они полезут из гнезда. Но вот никак не вникнет, что мокрого ребенка нужно перепеленать. Не находит, как и Аби, в подмоченном состоянии ничего дурного.
— Знаю. Она инстинктивно разделяет наши убеждения. А кто вторая?
— Фатима Мишель. Я думала, ты знаешь.
— И они здесь? Я считал, что они в Бейруте.
— Они приехали. Марьям говорила, откуда, да я не запомнила. Всю жизнь живу в Америке, и заграничные названия мне ничего не говорят. Я вникаю, что все места хороши и люди тоже. Хочешь подержать Абигайль, пока я разберусь с Фатимой?
Джубал взял Аби на руки и сказал ей, что она самая красивая девочка на свете, потом то же самое сказал Фатиме. Он говорил искренне, и обе девочки ему поверили. За свою долгую жизнь Харшоу говорил эти слова бессчетное количество раз, и каждый раз искренне, и каждый раз ему верили.
Уходя, он сказал то же самое боа-констриктору.
В коридоре они встретили мать Фатимы.
— Босс, милый! — она поцеловала Харшоу и похлопала по животу. — Я вижу, вас голодом не морили.
— Пожаловаться не могу. Видел твою дочурку, Мириам: не ребенок, а ангел.
— Хорошенькая, правда? Продадим ее в Рио.
— Разве в Йемене спрос не больше?
— Вонючка говорит, что нет, — Мириам положила ладонь Харшоу себе на живот. — Слышишь? Мы с Вонючкой сделали мальчика — с девчонкой некогда было возиться.
— Марьям, — наставительно сказала Патриция, — так нельзя говорить.
— Прости, Пэтти. О твоем ребенке я так не буду говорить. Тетушка Пэтти у нас благородная леди, а я нет.