Джубал торжествующе выпрямился.
— Ты был членом общины или только посещал воскресную школу?
— Я был членом общины и сейчас им остался, хотя редко хожу в церковь.
— Я подумал, что, возможно, тебя к этому не допускали… Но ты понял, что я имею в виду, — Джубал поднялся. — Дюк, я не стану обсуждать различия в обрядах. Не буду тратить время и на то, чтобы тебя перевоспитывать. Говори: уходишь? Если да, я тебя провожу. Если нет, будь любезен сидеть с нами, каннибалами, за одним столом.
Дюк, нахмурившись, подумал.
— Пожалуй, остаюсь.
— Помни: я ни за что не отвечаю. Ты посмотрел фильмы. Если у тебя не совсем пустая голова, ты должен понимать, насколько опасным может быть наш человеко-марсианин.
— Я не такой глупый, как вам кажется, Джубал, но я не позволю Майку выжить меня отсюда.
Помолчав Дюк добавил:
— Вы говорите, он опасен. Хорошо, я не буду его заводить. Он мне даже нравится.
— Все же ты недооцениваешь его, Дюк. Если ты испытываешь к нему дружеские чувства, лучшее, что ты можешь сделать — это предложить ему стакан воды. Понимаешь? Стать его братом по воде.
— Ммм… я подумаю.
— Помни, Дюк, все должно быть честно. Если Майк примет от тебя воду, значит, он доверяет тебе и будет полностью доверять в дальнейшем. Поэтому, если ты не готов верить ему и защищать его что бы ни случилось, лучше не пей с ним воду. Здесь или все, или ничего.
— Я понимаю. Потому и сказал, что подумаю.
— О’кей. Только не тяни: может быть поздно. Мне кажется, что очень скоро дела примут серьезный оборот.
Если верить Лемюэлю Гулливеру, то в Лапуте ни одна сколько-нибудь важная персона не могла беседовать ни с кем без помощи клименола (по-английски хлопуши), задача которого состояла в том, чтобы хлопать губами и ушами хозяина всякий раз, когда, по мнению слуги, хозяин хотел что-то сказать или услышать. С лапутянином-аристократом нельзя было поговорить без согласия его слуги.
Жители Марса не были знакомы с такой системой. Марсианские Старшие Братья испытывали в хлопушах такую же необходимость, как рыбы в зонтиках. Материальные марсиане могли бы держать хлопуш, но это противоречило стилю их жизни. Если марсианину требовалось несколько минут или лет на созерцание, он тратил на созерцание именно столько. Если в это время с ним хотел поговорить друг, другу приходилось ждать. Впереди вечность — куда торопиться? У марсиан не было понятия «торопиться». Скорость, одновременность, ускорение и другие абстракции от вечности существовали в марсианской математике, но не в повседневной жизни.
И наоборот, поспешность человеческого существования не диктовалась рассчитанной по формуле потребностью во времени, а вытекала из сексуальной биполярности человеческого рода. На планете Земля постепенно развилась система хлопушества. Было время, когда правители устраивали открытые приемы и подданные могли войти к королю и говорить с ним без посредников. Остатки этого обычая сохранились вплоть до XX столетия. Умные градоначальники держали двери открытыми для последней ресторанной певички. Что-то подобное было зафиксировано в поправках I и IX Конституции Соединенных Штатов, впоследствии подавленных законами Всемирной Федерации.