— Золото везут, золото, — шептал кто-то в толпе зевак.
— У большевиков в Казани отняли, — добавлял другой.
— Комиссар-то, что был к золоту приставлен, говорят, в окно выскочил, тем и спасся.
Ребров внимательно вглядывался в процессию. Она ему напоминала другую, которую недавно возглавлял он.
— Ребров, тут и твое, наверно, попало? — сказала шепотом Валя.
— Не знаю. Мы хорошо спрятали, — ответил Ребров. — Вот если его достали и отправили в Казань…
Дождавшись конца процессии, они пошли домой.
— Золото увозят в Сибирь, значит, эсеры не надеются на свои силы.
— Ты думаешь, что учредилка кончается?
— Да. Они доживают последние дни.
На другой день Реброва разбудил Мекеша в неурочное время.
— Почему не работаешь? — спросил спросонок Ребров.
— Пойдем на улицу, Василий Михайлович, дела есть важные, — ответил тот.
Ребров на скорую руку оделся и через пять минут полупустынными еще улицами шагал рядом с Мекешей по направлению к городу. Там около первого забора Мекеша остановился и ткнул пальцем в одну из бесчисленных афиш, только что наклеенных разносчиком.
— Читай, Василий Михайлович.
Ребров посмотрел на забор. Белая афиша вопила о тревожных событиях:
ГРАЖДАНЕ И БРАТЬЯ,
настал грозный час: враг у ворот.
Бесчисленные орды китайцев, латышей и венгров, под предводительством лучших тевтонских полководцев и озверелых большевистских комиссаров, надвигаются на демократическое Поволжье.
Пала Казань. Пал Симбирск. Враг стучит в ворота Сызрани и угрожает Самаре — последнему оплоту демократической России.
Но в наших сердцах не должно быть места унынью и печали.
Русский народ уже пробуждается от большевистского угара, и в тылу Красной Армии пылают зарева восстаний, наша победа близка, несмотря на тяжелые испытания, посланные нам судьбой.
Верные сыновья России, приказываю вам всем без различия возраста, рода занятий и состояния здоровья явиться в двухдневный срок на приемочные мобилизационные пункты для зачисления в резервные ополчения обороны г. Самары. Верю, что не найдется ни одного человека среди жителей Самары, который бы в эту тяжелую минуту для родины пренебрег ее интересами.
Главнокомандующий Волжским фронтом
Лебедев.
Прочитав адреса приемочных, пунктов в конце воззвания, Ребров перевел глаза на соседнюю афишу. Там кратко и, без лишних слов сообщалось:
Объявляю осадное положение. Под страхом смертной казни ни один мужчина не имеет нрава отбывать из города без разрешения штаба войск Комуча.
Свободное время для движения по городу разрешается от восьми утра до шести вечера.
Замеченные в нарушении приказа штаба войск будут расстреливаться на месте.