Володька рассмеялся:
— Разве коровы сердцем человека чуют?
— А как иначе? Одна песни любит. И не какие-нибудь — свои. Под них все молоко до капли доярке отдаст. Другая не дастся доиться, покуда с ней не поговоришь. Третью — погладить нужно. У иной — другой форс, свои причуды. Дай хлебца, или соли горсть. Или за ухом почеши. Разные характеры. Как у баб. И с дойкой. Иная одну хозяйку признает, другая — любую. Так-то вот оно.
— Скажи, дед, а тебе в Соболево не скучно? — спросил сторожа Вовка.
— Э-э, да что ты! Мы ж всю жизнь в деревне жили. И родились, и выросли, и помрем в ней.
— А в город не хочешь?
— Че там делать?
— Жить!
— Не-е, всякому свое. Я городов не люблю. Все там не настоящее. Вода и то стоялая. Хлеб кислый, черствый. И дух не тот. Дыхнуть нечем. Воздуху нет. Кислороду. А еще шуму много. Люд в городах нервный, крикливый, ругливый. Все норовят бегом. Друг дружке не то пятки, ухи отдавят. В очередь станешь — лаются, пихаются. Да ну их! В городах оно ведь и земли вольной нет. То ли дело у нас. Ни тебе крику, ни очереди, ни милиции. А то намедни улицу хотел перейти, слышу свистит. Остановил и взял с меня полтину. Да еще хулиганом обозвал. А за что? Нет. Я зарекся в город ездить.
— Да, хорошо там, где милиции нет, — вздохнул Вовка о своем.
— Конечно хорошо, — поддержал его дед. И добавил: — В городе жизнь дорогая.
— Соблазнов больше.
— Соблазнов? Нет. Все купленное. Все с копейки живут.
— Трудная она у них, эта копейка, — вздохнул поселенец, вспомнив свою семью, свое детство.
— А у кого она легкая, мы ведь тоже не лопатой деньги гребем. Вон как спину гнуть приходится на старости лет. А то еще что? Вот старуху жаль. Совсем измучилась. И рада бы бросить, да детям помочь хочется. А на пенсию разве проживешь?
— У вас хоть огород да корова есть.
— Эх, милый, а что с них? Этого для себя кое-как. Вот и работали. А у старухи-то не ревматизм, как мы все думали.
— А что?
— Бруцеллез! От коров заразилась.
— Бруцеллез! — у Вовки округлились глаза.
Ему вспомнились вспухшие, посиневшие руки доярки Акулины. Ее ноги, не влезающие в сапоги, ногти на руках и ногах потемнели. Из-под них сочилась кровь. Все тело ее сводила нестерпимая, жуткая боль. Она не могла ходить, руки совсем ослабли. Они не умели удержать даже ложку. Постоянные головные боли не отпускали. Все тело потеряло чувствительность и стало чужим, тяжелым. А вскоре и оно покрылось синими пятнами. Злая болезнь, совсем сломала бабу.
— Так это от коров! Они нас всех перезаразят! — крикнул Вовка.
— Не заразят. Уже ветеринар взял кровь у коров на анализ. Скоро выбраковывать больных коров будут.