— Заткнись, сволочь! — вскипел Дракон, повернув к Лешке побелевшее лицо. Глаз горел зло. Рот Егора перекосило. Что и говорить, задел этот сопляк за живое. Да так больно. Не занозу — нож в сердце пустил.
Накинув на плечи телогрейку, он, зло рванув дверь, вышел из избы. Решил не возвращаться до ночи.
Звенькая топором у второго списанного дома, он думал о своем, забыв, что еще несколько дней назад категорически отказался от ремонта этого дома. Сказал, что его лучше поджечь на «хололо» вместо костра. Но теперь не до воспоминаний. Свое болит. И руки работают в отрыве от памяти.
Не заметил как заменил оба венца, разобрал одну из стен, пересортировал бревна. И только хотел годные для стены обратно в пазы вгонять, почувствовал на себе чей-то пристальный, изучающий взгляд. Словно кто-то целился ему в голову. Егор огляделся. Но нет, вокруг никого. А ощущение присутствия кого-то чужого — не проходило.
Кто бы это мог быть? Вокруг безлюдно. Ни души. В соседнем доме никого не было. Старуха Хабарова давно уехала в свои охотничьи угодья. Никто и никогда здесь не появлялся. Да еще так. Зло. Исподтишка. Леха? Нет! Не может быть. И страх внезапно взъерошил волосы под шапкой.
Егор медленно разогнулся. Огляделся еще раз. Звенящая тишина царила вокруг. Кричало лишь сердце. Оно одно из всех било тревогу, чуяло беду. Но где она? С какой стороны ее ждать? Беспокойство передалось рукам. Они нервно задрожали.
Может с Лехой что худое стряслось? — подумал Егор. И, подхватив со снега топор, закинул его на плечо. Домой заторопился. Когда вошел в круг домов, страх улегся. Душа трястись перестала. Все стало на свои места.
Чертовщина какая-то! — разозлился Егор. И подумал: «Старость, видно, окончательно подкрадывается. Оттого стал мнительным, пугливым, что совесть за оставленного в доме больного Лешку встала за спиной и укоряет злым глазом. Совесть? А кто она? Хотел бы я хоть раз ей в мурло глянуть. Нет у ней морды? Знать, и совести нет. Расхлюпался. Страх одолел! Ишь! Тоже— вор! А поджилки чего тряслись? Наслушался брехни, что жил зря и уши развесил! Поверил. Говну собачьему. Бежишь к нему! А зачем? Ну кто он тебе? Кент? Хрен сопливый! Плюнь на него! Ну, а куда идти? Назад? Нет! Страх не пустит. В избу? Но там этот… Э! Да была не была! Кто в конце концов в избе хозяин! Не хватало еще из-за всякого собакой под забором ночевать. Нехай сматывается, коль не по душе ему. Вот выздоровеет, так и скажу — сматывайся к едрене-фене, покуда цел».
Он подошел к избе. Нахраписто толкнув дверь, зло чертыхнулся на темноту. Стал раздеваться. И только шаг от порога сделал, почувствовал, наступил ногой на что-то. Зажег спичку и обомлел.