— Не плачь, сынок. Родственники — еще не родные. Не о чем, и не о ком плакать. Они — никто. Ты теперь мой. Дмитрий Константинович Чумаев! И между прочим — неплохо звучит. А? То-то! Спи! Не плачь. Хоть и гордиться мне нечем, погано жил, зато твою жизнь мы устроим. Еще как!
И Костя решил свозить сына на Черное море. Денег хватало. И Медуза, накупив мальчишке мороженого, морса, садился с ним рядом, на песок. Тот ел. А Костя курил. Много.
По этому пляжу он ходил, Медузой. Совсем молодой. Сколько ему тогда было? А! Стоит ли об этом! Тогда он верил в дружков-кентов.
Десять лет заключения в лагере открыли ему глаза на них. Лишь под конец кто-то вспомнил. Выкроил на посылку. Расплатился с Костей за риск и лишения. За годы в лагере.
Десять лет. Плюс за Скальпа. Ни у кого ничего не украл, никого не убил, а добавочный срок получил. Медуза стискивает зубами папиросу.
Мальчишка, на что мал, а и то никак его не называет. Верно, стыдится. Чуть подрастет, окрепнет и уйдет. Не станет жить с Медузой под одной крышей. И снова он будет один. Но это потом. А пока он выиграл у жизни шанс. Пока он нужен. И не одинок. Ему есть о ком заботиться. Дальше? Может смерть сжалится. Не мучиться же бесконечно, — думает Костя.
А однажды Костя заснул на пляже. Разморило солнце. И, уперев пятки в песок, храпел Медуза на весь пляж. Мимо проходили люди.
Улыбались или вовсе не замечали. И только один остановился резко. Глянул на спящего Костю. На Митяньку и спросил мальчишку:
— Это что, твой отец?
— Да, — ответил тот еще неуверенно.
— Вор он! Бандит!
Митянька хотел возразить. Но человек ушел. Люди, сидевшие рядом, поднялись. Ушли подальше от спящего Медузы и Митьки. Изредка оглядывались на них. Смотрели осуждающе.
И не выдержал парнишка. Встал. Ничего не сказав, оставил спящего Костю на берегу. Пошел куда глаза глядят. Подальше от Кости, от взглядов.
Тот проснулся, когда солнце клонилось к закату. Огляделся. Митьки рядом не было. Подумал, что пошел он в уборную. Но время шло. Мальчишка не возвращался. Пошел искать и не нашел. Побежал в гостиницу, где они остановились. Но и туда Митянька не приходил. Костя вернулся на берег. Звал, но бесполезно. Спрашивал, но безрезультатно. Ждал и без толку.
К ночи с ног сбился. Устал, расстроился. И решил, первый раз в жизни, обратиться за помощью в милицию. Там выслушали его внимательно. И, записав приметы мальчишки, посоветовали успокоиться, взять себя в руки, вернуться в гостиницу. Костя не находил себе места. Метался по номеру.
— Ушел. А может заблудился? Но куда пошел? Зачем? Почему ничего не сказал? Не разбудил? Что случилось? Может, пошел купаться и… Но нет, быть не может. Заметили бы. Ведь на берегу было много людей. Не может быть, чтоб не заметили. Хотя, как знать? Кому есть дело до чужого ребенка? И Костя, напугав сам себя, выскакивает на улицу, хотел бежать к водоспасательной станции. Но в дверях столкнулся с милиционерами, они вели Митяньку. Тот упирался. Кричал: