— Сотню возьму. Не меньше, — сказал он, немного подумав.
— Идет. Согласен.
— Тогда садись. Я мотор принесу, — вернулся мужик в дом. Через десяток минут он вышел одетый. Нес на плече мотор. Установив его, он принес дюралевое весло. И, столкнув лодку в ледяное месиво, сказал:
— Пошли!
Слабосильный мотор «Москва» работал на малых оборотах. Федор стоял в лодке в полный рост, отгребая лед от мотора, потом передал весло Аркадию.
— Работай, — а сам сел управлять лодкой.
Яровой видел, как старик, оставшийся на берегу, удивленно рот разинув, смотрел им вслед. Лодка медленно удалялась от берега. Зарывалась носом в ледяную кашу.
— Греби быстрей, — подгонял Федор.
Следователь старался изо всех сил. Он ни на минуту не отдохнул. Но стало жарко. Яровой снял куртку.
— Греби! — услышал он голос Федора.
И снова весло заходило в руках. Но море, словно нарочно, подсовывало к бортам льдины покрупнее, потолще. А вот одна — слоном громадным прижалась к борту. Нет сил сдвинуть, отпихнуть ее.
— Пошла, — уперся в нее Яровой, но льдина не двигается с места.
— Левее! — кричит Яровой Федору. Но поздно. Мотор умолк. В лодке стало тихо.
— В лоб твою собаку! — ругается Федор и втаскивает мотор в лодку. Осматривает.
— Что там у тебя?
— Шпонку срезало, тудыт его мать этот лед! — роется Федор в карманах.
А лед стискивает, сдавливает лодку. Борта скрипят. Льдины поднимаются, норовя перевалиться в лодку.
— Отгребай! — крикнул Федор.
Аркадий отпихивает льдины. Они прячутся под дно лодки, поднырнув, поднимают ее над водой.
— Греби! А то перевернемся!
Лед стиснул лодку в сильные ладони и-словно шутя, играясь с нею, сдавливает постепенно. Наслаждаясь своею силой и ее слабостью.
— Греби! Выходи правее!
Ладони Ярового мозолями покрылись. Федор подвешивает мотор. Обходит льдины на малом газу.
— Ты откуда? — спрашивает Федор.
— С материка, — не прекращает тот работать веслом.
— То-то я тебя здесь не видел. А кто меня тебе подсказал?
— Старик, я его не знаю.
— Хм, поди пьяницей назвал? — глянул Федор на Аркадия вопросительно.
Тот промолчал.
— Я на море работал. Боцманом. Потом списали. Из-за этого дела, — щелкнул себе по горлу Федор.
— А с чего это ты запил?
— Так. Один в живых остался. Из всей команды. Обледенение было. Я на воде удержался, другие нет. Когда меня к берегу привезли, бабье шум подняло. Мол, на хрена я жить остался. Ведь ни детей, ни бабы. А их мужики погибли. Ну, а разве я виноват, что выжил? А бабы и теперь на меня волками смотрят. Мол, кому надо было жить — утонул, а кому не надо — выжил. Вот и запил я. С горя.
Аркадий оглянулся. Лицо у мужика молодое, а голова совсем белая.