Он взмахнул кадуцеем, и в воздухе между ними появилось изображение: необычайно высокая гора, на ее вершине — совершенно отвесный утес, нависший над неспокойными водами Эгейского моря; на краю утеса стоит Кратос и, кажется, что-то говорит, хотя вокруг никого.
— Твой любимец выбрал опасную тропу для прогулок. Она приведет в Аид.
Афина почувствовала, что бледнеет.
— Он хочет лишить себя жизни?
— Похоже на то.
— Он не посмеет!
Непокорный смертный! И куда только смотрит Зевс? Уж точно не на Кратоса. «А может, — вдруг подумалось ей, — отец сказал лишь, что будет поглядывать на спартанца время от времени, а вовсе не приглядывать за ним? Это полностью меняет дело».
Пока Афина рассуждала, как такое могло случиться, Кратос подался вперед, занес ногу над пропастью… и упал. Просто упал. Ни борьбы, ни крика. Ни мольбы о помощи. Он летел головой вниз прямо на камни, навстречу гибели, а его лицо выражало полное спокойствие.
— Разве ты не предвидела этого? — усмехнулся Гермес. — Ну и какая же из тебя богиня-прорицательница?
Афина перевела недобрый взгляд на юношу, и тот поспешил замаскировать усмешку приступом кашля.
— В следующий раз, — ответила она зловеще, — я расскажу, каким вижу твое будущее.
— Я… просто хотел подразнить тебя. — Гермес нервно сглотнул. — Всего лишь подразнить…
— Только поэтому я тебя не трогаю. До поры.
Меч Афины рассек воздух прямо перед носом юного бога, но тот, к его чести, не отпрянул.
Мгновение спустя он стоял уже один и изумленно глядел вслед сестре, которая поспешила из покоев.
Быстрее мысли Афина спустилась с Олимпа к испещренным дождями скалам как раз в тот момент, когда Кратос провалился в рваную пелену облаков.
Посланник богов был прав — ей и в голову не приходило, что спартанец способен покончить с собой. Как она могла быть столь слепа? Как мог Зевс допустить подобное? И что еще важнее: как мог Кратос оказаться таким непокорным?
«Кладбище кораблей!» — осенило Афину.
Вот где на самом деле началось, по всей видимости, падение Кратоса. На кладбище кораблей в Эгейском море…
Корабль стонал и переваливался с борта на борт, задрав нос навстречу свирепому зимнему ветру, как будто здесь, в самом глубоком месте Эгейского моря, его угораздило налететь на мель. По-звериному зарычав сквозь стиснутые зубы, Кратос схватился обеими руками за статую Афины на ростре своего разбитого судна. Вверху шторм так трепал единственный уцелевший прямой парус, что тот оглушительно хлопал, и это походило на удары грома. Над мачтой кружила огромная стая мерзкого вида существ, тощих, напоминавших уродливых женщин с перепончатыми крыльями. Жадные до человеческой крови, они то и дело камнем падали на очередную жертву.