— Ты меня знаешь?
— Конечно знаю. У тебя парные клинки и белая, как луна, кожа! Ты тот самый парень. А раз так, то, может, Афины и выстоят! — засмеялся могильщик. — Но будь осторожен, не хочу, чтобы ты помер до того, как я закончу рыть яму.
— А зачем рыть могилу в разгар битвы? Для кого она?
— Для тебя, сынок! — И старик окинул взором Кратоса с бритой головы до подошв сандалий. — Ох, сколько еще копать! Узнаешь все в свое время. А когда будет казаться, что битва проиграна, я помогу тебе, Кратос.
— Оракул, — произнес спартанец. — Ты ее видел? Ее схватили гарпии.
— Ой, точно, я видел ее. — Могильщик поднял лопату и воткнул ее в землю с неожиданной силой. — Я бы мог тебе много чего порассказать о ней, но я еще не выжил из ума.
— Мне нужно лишь узнать, куда ее несут. — Кратос подумал, что если бы этот старик и в самом деле выжил из ума, их разговор уже давно закончился бы.
Могильщик повернулся лицом к Спартанскому Призраку, в глазах плясали огни афинских пожаров, а голос утратил даже намек на старческое дребезжание.
— Куда, спрашиваешь, ее несут гарпии? — презрительно переспросил он. — Разве ты не знаешь самого главного о гарпиях?
— Я знаю, как их уничтожить.
— Это, сынок, самое последнее, что надо знать о гарпиях! Главное — то, что они любят питаться там же, где убивают. И еще: для ночлега они выбирают места повыше!
И могильщик расхохотался, запрокинув голову. Кратос гневно посмотрел на него; тогда старик замолчал, отвернулся и устремил взор на разбитую крышу храма. И тут спартанец услышал вопли гарпии и женские крики…
Выхватив клинки, он бросился обратно в храм, но сразу поскользнулся в луже крови и проехался по холодному мраморному полу на одном колене. Высоко над ним, всего на один-два яруса ниже самой верхней точки храма, ссорились две гарпии. Одна хотела унести оракула в какое-нибудь безопасное место, где можно было бы насладиться обедом, не опасаясь клинков Хаоса. Другая же, по-видимому, решила пренебречь формальностями и съесть женщину прямо здесь.
Жрица отбивалась, насколько хватало ее человеческих сил и воли: молотила тварей кулаками, рвалась из когтей, глубоко вонзенных ей в плечи. Гарпии не оставались в долгу, и по груди, по бокам женщины, а затем с пальцев ног заструилась кровь. Жрица стала слабеть.
Кратос опустил мечи в ножны. Единственным оружием, эффективным в этих условиях, была молния. Если попадет, она сожжет всех троих, а если промахнется… Но это вряд ли. Хотя, может быть, ему бы и стоило промахнуться, но с умом.
Снова ощутив в руке твердую молнию, Кратос запустил ее. Снаряд пролетел в локте от гарпий, изрядно их напугав, и ударил в балкон, который находился точно над ними. Куски белого мрамора посыпались на тварей, и те, смекнув, что блюдо им не по зубам, свернули дискуссию, отпустили оракула и громко захлопали крыльями в поисках укрытия. Мгновенно оценив скорость, с которой женщина падала, Кратос понял, что у него есть время еще на один выстрел, которым в следующий миг он и превратил обеих гарпий в дымящиеся куски мяса. Затем бросился туда, куда должна была упасть жрица. Но не упала.