Нику глотнул воздуху, — на бумажке было написано меню для кота.
Утром — охотничья колбаса и сметана, днем — сметана и швейцарский сыр, вечером — свежий судак и сметана. На другой стороне было руководство по уходу: утром чистить и причесывать, в субботу мыть и сушить, смена постельного белья, смена ваты в перинке. Дезинфекция. Два раза в день уборка ящика с песком… Не хватало еще чистить ему зубы! Вот ведь паршивая тварь!
— Я присмотрю за тем, чтобы все условия выполнялись, — сказала старуха в затылок Нику, которого прошиб пот. — Буду приходить каждый день. Если замечу обман, то…
Дверь захлопнулась, старуха исчезла. Ну и бабка! Ведь угрожала, запугивала, а уходя — даже зло засмеялась. Нику совсем вышел из себя, почувствовав, что стоит перед пропастью. Он еще раз перечитал меню, правила ухода и выругался. Коту надо подавать роскошную пищу, какой он и сам-то никогда не ел! И что это за животина такая! А он не спросил у старухи, где она, хоть посмотреть бы на нее.
Нику насторожился. Какое-то шестое чувство подсказало ему, что за ним кто-то подсматривает. Нику оглянулся и застыл на месте. На углу печки сидел огромный кот с пестрой шерстью, жирный, как откормленный поросенок. Наследники долго, пристально смотрели друг другу в глаза. Затем шерсть на хвосте у кота поднялась дыбом, и он начал ходить из стороны в сторону, его спина выгнулась, и кот зафыркал, словно плевался. Нику невольно отступил. С этим зверем шутки плохи. Да житья с ним не будет. За месяц он съест Нику со всеми потрохами, проглотив наследство. И не подохнет никогда, во всяком случае естественной смертью.
Нику еще раз пристально взглянул в злые красные глаза кота, тихо напялил шапку и пробормотал:
— Ты победил, негодяй. Я не буду твоим наследником!
Он украдкой вышел, затворил за собой дверь и прошагал по двору, то и дело оглядываясь на всякий случай. Сзади остался его дом, или, вернее, дом кота. Нику почувствовал удивительное облегчение. И шаг его стал другим, свободным и твердым, как у бродяги. Потому что лес в Каину упорно притягивал его душу. Там все же было какое-то подобие свободы — вещи самой дорогой для бродяги. Здесь же его лишили бы ее, и сделал бы это даже не человек, а пестрый кот — подлинный наследник старухи Венла.