.
А криволапый Скупердяй совсем из ума выжил. Отмочил шутку, придурок. Взял и прописал письмо в Лигу Наций: мол, здесь, в нашем краю, надобно образовать самостоятельное государство со своим правительством и вооруженными силами в сто штыков. Одно он, бедняга, не скумекал. Откуда министров брать, ежели даже писаря пришлось нанимать по ту сторону границы? Приглашать их со стороны — обошлось бы слишком дорого. На первое же их месячное жалованье ушли бы все финансы волости — до последнего гроша.
Смех смехом, а тогда было не до веселья. Особливо когда Кюнттиев начал дурить со своими вооруженными сторонниками в приграничных деревнях. Сколько хороших мужиков свели они в могилу. В Вирте — Никитина, в Лутме — Матти Суттинена и Луку Константинова. Такая же участь постигла бы и нас. Хорошо, что Григу, сын Онто, узнал случайно и вовремя предупредил, что разбойники Кюнттиева идут убивать нас.
Мы схватили свои кремневки и подались в лес, в сторону Ястребиного острова — ждать подмоги. Мы уже знали, что из Ругозера идет к нам отряд красных лыжников Антикайнена.
И вот однажды ночью Антикайнен вместе с партизанами чудилы Хуотари нагрянул в деревню. Да так, что Кюнттиев, Скупердяй и прочие в одних подштанниках удрали за границу. На вечные времена!
Однако ж красные лыжники справились в ту ночь не только с беляками.
Вот как это было. Моя тетка Окулия ждала в гости родню зятя с Ястребиного острова. Напекла для гостей огромный, в два обхвата берестяной короб пирогов из картохи. А вместо зятьиной родни в избу ввалилась тьма-тьмущая голодных солдат.
Что делать? Пироги на столе, обычай велит угощать, однако ж и боязно, что для зятя останется одно только донышко короба. Вот и слетело у хозяйки с языка: угощайтесь, мол, гости, возьмите по кусочку, для зятя я их напекла…
В ту же минуту короб был пуст. Парни знай чмокали, обтирали губы да похваливали теткино угощенье:
— Тысячу раз спасибо, дорогая Хозяюшка! Нигде еще нас не встречали таким лакомством. До чего же вкусны были пироги!
Небось догадываетесь сами, какую бурю потом подняла тетка из-за этих самых пирогов! Ругалась и плакалась, крестилась и насылала всех леших на прорву ненасытных едоков. Однако ж успокоилась. А с годами стала даже всех убеждать, будто и пекла-то она пироги как гостинец Антикайнену. Мол, только ради того, чтобы попробовать ее пироги из картохи, он и пришел со своими лыжниками в этакую даль. И стоит еще подумать, кого благодарить первым делом: Антикайнена или ее, тетку Окулию…
Пуавила Тёрхёнен поднял с огня ведро и принялся размашисто мазать кипящей смолой лодку. И, как бы в такт движению мускулистой своей руки, сказал под конец: