На самом деле море здесь было таким же, как и везде, что вполне понятно. Тяжелые волны, горами вздыбливающиеся к серому небу, пенные шапки, чайки, пронзительно кричащие и гоняющиеся друг за другом – недалеко по птичьим меркам из океана вырастали берега Новой Земли, и отчего-то здесь было больше всего рыбы, на удивление крупной и аппетитной. Но истинная причина запустения скрывалась не на поверхности, не в небесах, а глубоко под водой, и была известна лишь узкому кругу посвященных.
Капитан первого ранга Ефремов едва переступил высокий порог помещения центрального поста, как вахтенный мичман браво гаркнул, привлекая внимание моряков:
– Товарищи офицеры!
– Вольно, товарищи офицеры. – Ефремов ответил на уставное приветствие, козырнув несущим вахту подводникам.
В центральном посту, "мозгу" субмарины, было не слишком много народу. Всего лишь десяток офицеров и мичманов нес вахту, по большей части лишь следя за показаниями приборов. Ничто не предвещало неожиданностей. Ракетоносец, крейсировавший в привычном, давно освоенном районе, находился на рабочей глубине погружения, где он был достаточно незаметен, и в то же время доступен для срочных приказов с земли, не терявшей связь с "Карелией" ни на минуту.
При появлении командира моряки как-то подобрались, хотя, находясь здесь, держа в руках, без преувеличения, безопасность родины, едва ли кто-то мог позволить себе расслабиться. Моряки даже не смотрели на капитана, больше внимания уделяя своим приборам, освещавшим обстановку внутри и вне субмарины, в темной пустоте северного моря.
– На румбе?
– На румбе тридцать, – доложил рулевой. – Скорость восемь, глубина триста двадцать.
– Акустик, обстановка?
– В радиусе тридцати миль надводные и подводные цели отсутствуют.
Павел Ефремов не смог сдержать скепсис – новейшие натовские подлодки обладали столь малым уровнем шумности, что услышать их самый совершенный гидроакустический комплекс мог на дальности не больше десяти миль, и то при почти идеальных гидрологических условиях. А для этой широты отсутствие сильного волнения было равносильно солнечному затмению – частота та же самая.
– Отлично, – кивнул капитан. – Товарищи офицеры, продолжайте несение службы.
Они и были причиной царившей на поверхности пустоты, капитан первого ранга Ефремов и еще сто сорок матросов и офицеров, экипаж стратегического атомного ракетоносца "Карелия". Субмарина, восемнадцать тысяч тонн сконцентрированной огневой мощи, затаившись под морской гладью, слившись с шумом никогда не умолкающего океана, рассекала тьму морских глубин в отведенном ей районе патрулирования. Она была частью ракетного щита России, гаранта ее безопасности и независимости, и отсюда, из северных широт, могла в любое мгновение нанести удар сокрушительной силы по зарвавшемуся противнику.