— Но ведь это глупо!
— Да, глупо, — согласился де Кок, — но как часто на почве глупости пышно расцветает шантаж. И все-таки Жан де Турне потерял самообладание, узнав об убийстве дочери, его охватила паника и он помчался в Утрехт. Он знал, где живет Луиза де Колиньи и попытался сбить ее на улице, сидя за рулем своего «мерседеса». Луиза слукавила и не сказала мне всей правды: она узнала в лицо человека, пытавшегося сбить ее. Она решила солгать, как это делали все, кто был замешан в этом деле и с кем нам пришлось сталкиваться. Вот почему расследование продвигалось так медленно и трудно.
Впрочем, эта попытка убить ее отрезвила Луизу, и она стала отговаривать брата от его планов. Но Поль де Колиньи был непреклонен — он должен выполнить клятву, данную отцу. Луиза была в отчаянии. Она не желала больше участвовать во всем этом и боялась разоблачения. Вот тогда-то она и убежала из больницы, где не чувствовала себя в безопасности. Чтобы навести нас на верный след, она решила подбросить мне записку с указанием могилы Мирей Лоррен. Она вложила записку в конверт, на котором написала мое имя, и отправилась в Амстердам. Сначала она заехала в Ревалидационный Институт, где работала физиотерапевтом, и уволилась оттуда, потом села в трамвай, добралась до центра города и, сунув какому-то мальчишке несколько гульденов, попросила его отнести конверт в полицейское управление на Вармусстраат. Так как конверт некоторое время находился в ее сумочке, он пропитался ее духами. А надо вам сказать, что у меня собачий нюх на запахи. Я сразу же узнал эти духи. После того как мы с Фледдером увидели в Зоргфлиде три урны и обнаружили, что две из них наполнены пеплом, у меня появились кое-какие догадки… к сожалению, поздно, слишком поздно…
Я немедленно отправился в Утрехт, отыскал в квартире Луизы старую пишущую машинку, на которой была напечатана эта самая записка, и стал ждать прихода хозяйки.
Мы проговорили с Луизой до полуночи. Она не хотела свидетельствовать против брата, и я ее отлично понимал. Не пожелала она свидетельствовать и против Жана де Турне, который покушался на ее жизнь. — «Этот человек, — сказала она, — и без того уже достаточно наказан, что может быть страшнее, чем пережить собственную дочь».
Я понимал, что без показаний Луизы не смогу предъявить никаких обвинений Полю де Колиньи. Он очень тщательно готовился к своим акциям и был очень осторожен — нигде не оставил ни единого отпечатка пальцев. Конечно, я мог арестовать Луизу как соучастницу преступления, но мне не хотелось этого делать, хотя именно в ее руках находился ключ к разгадке.