Притаившись в танке, по вибрации корпуса корабля и, слегка ощутимой, качке, Головин понял, что судно вышло в море. Как это удалось Гайманову и почему его безнаказанно отпустил город, для Александра оставалось загадкой. Вибрация усилилась и приобрела равномерный характер, качка стала более ощутимой. Судя по всему корабль вышел на свою крейсерскую скорость. Что происходит? Неужели они договорились? А может город оказался просто бессилен перед каким-то действием Гайманова и просто вынужден его отпустить, чтобы не подвергнуться еще большему изуверству? "Как бы там ни было, но ты от меня не уйдешь," - подумал Головин и, осторожно открыв люк, стал вылезать из танка. В трюме никого из боевиков не было. Грузовая палуба была плотно заставлена танками и грузовыми автомобилями. Пробравшись ближе к борту судна, Головин осмотрелся и в его голове стал созревать дерзкий план. Соблюдая все меры предосторожности и, стараясь как можно меньше шуметь, Александр стал, ящик за ящиком, снаряд за снарядом, переносить, находящиеся в трюме, боеприпасы ближе к носовой части корабля. На краю, втянутой рампы, практически у створок носового люка образовалась, довольно внушительная горка из ящиков с патронами, гранатами снарядами. Качка сильно увеличилась и, порой Головину приходилось прилагать определенные усилия, чтобы удержаться на ногах с очередным ящиком в руках. Оценив внушительные размеры образовавшейся горки, Александр наполнил ведра, снятые с пожарного щита, бензином из бензобаков грузовиков и обильно смочил им каждый ящик. Казалось, что пары бензина полностью вытеснили воздух из трюмного пространства корабля. Мешкать было нельзя, в любую минуту кто-то мог спуститься на грузовую палубу. Сердце буквально выпрыгивало из груди, бешено колотясь. В трюме было довольно душно и крупные капли пота, скатываясь по лбу, слепили глаза, но на это Головин меньше всего обращал внимание. Он еще раз критически осмотрел груду ящиков и, довольный своей работой, отбросив пустые ведра в сторону, вскочил на броню ближайшего танка и скрылся в его башне. Мысль о том, как выпутаться из передряги в которую он влип и при этом остаться живым, даже не пришла Головину в голову. Всеми его поступками руководила месть. Они его здорово обидели, чуть не лишили жизни, значит должны за это ответить сполна. Головин развернул башню танка по направлению передней части корабля и навел орудие на сложенные им ящики с боеприпасами. Зарядив пушку бронебойным снарядом, он, еще раз, проверил прицел и осторожно положил ладонь на гашетку. Переведя дыхание и, глубоко вздохнув, Головин, что есть мочи, дернул спусковой рычаг.