Сначала, несмотря на грязь, почва под ногами оставалась твердой, и я смог развить приличную скорость. Ветер, дувший мне в лицо с дельты реки, был обжигающе холодным, мои глаза заболели и начали слезиться, поэтому мне пришлось вытереть их, чтобы сохранить ясность зрения. Теперь Паучок громко лаяла, она испугалась, но я все еще видел ее. Я окликнул собаку, стремясь приободрить ее. Затем и сам ощутил, какой вязкой и неустойчивой стала вдруг земля под ногами — болота медленно, но верно вступали в свои права. Стоило мне опустить ногу, как ее тут же начинало засасывать, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы высвободить ее. Вода вокруг меня была темной и глубокой, начинался прилив, он накрывал болота, и я, скорее, уже не шел, а перебирался вброд. Наконец, задыхаясь и каждую секунду превозмогая себя, я оказался рядом с собакой. Она едва держалась на поверхности: ее лапы и половина туловища уже исчезли под крутящейся, засасывающей трясиной, а острая морда была запрокинута, она все время лаяла, но это давалось ей с большим трудом. Два или три раза я порывался броситься к ней, но мне приходилось отступить из страха, что я сам увязну. Я пожалел, что у меня не было палки, которую я мог бы ей бросить, лучше с крюком, чтобы зацепить за ошейник. На мгновение меня охватило отчаяние, я оказался один посреди бескрайнего болота, под грозовым небом, по которому стремительно неслись облака. Меня окружала лишь вода, а зловещий дом стал единственным ориентиром на многие мили.
Но я понял: если начну паниковать, то сгину, и эта мысль вызвала у меня ярость. Очень осторожно я лег плашмя на тину, стараясь как можно плотнее прижаться телом к островку твердой почвы, вытянулся во всю длину и медленно пополз, хватая ртом воздух, пока наконец не дотянулся до утопающей собаки. Я выдохнул, схватил Паучка за шею и дернул на себя. Я тянул и тащил ее, не переставая удивляться, какой небывалой силой наделили меня ужас и отчаяние. Последовали мучительные мгновения, когда мы оба сражались за наши жизни с коварной трясиной, желавшей утащить нас на дно. Я почувствовал, как мои пальцы крепко сжимают скользкий, мокрый мех и кожу собаки, и понял, что смогу удержать ее и победить. Собрав все свои силы, я пополз назад, на твердую почву. Неожиданно собака поддалась, и битва оказалась выигранной. Я перевернулся на спину, крепко сжимая Паучка, мы оба промокли и перепачкались грязью, в груди у меня горело, мои легкие едва не разорвались, суставы рук ныли так, словно я вывихнул их, а возможно, так оно и было.